Ван Луна уколола язвительная небрежность ее голоса, и, рассердившись вдруг, он сказал:
– Что же, разве мне нельзя войти в дом, как другим мужчинам?
Она снова пожала плечами, улыбнулась и сказала:
– Если у тебя есть серебро, как у других мужчин, то ты можешь войти, как другие.
Он хотел показать ей, что он сам себе господин и достаточно богат, чтобы поступать, как ему нравится. Он порылся в поясе, вынул полную горсть серебра и сказал ей:
– Довольно этого или мало?
Она пристально взглянула на горсть серебра и быстро сказала:
– Входи! И скажи, которую ты хочешь.
И Ван Лун, сам не зная, что говорить, пробормотал:
– Ну, я не знаю, может быть, мне ничего не нужно.
Потом желание пересилило его, и он прошептал:
– Ту маленькую, с острым подбородком и маленьким личиком, белым и розовым, как цвет айвы, которая держит в руке цветок лотоса.
Женщина слегка кивнула и, подозвав его поближе, повела за собой между столиками, за которыми сидело много народу, и Ван Лун следовал за ней в отдалении. Сначала ему казалось, что все на него смотрят и следят за ним, но когда он набрался храбрости и посмотрел, то увидел, что никто не обращает на него внимания, разве один-два человека, которые закричали:
– Значит, уже пора идти к женщинам!
А еще один прибавил:
– Вот сластолюбец, который отправляется к женщинам ни свет ни заря.
Но в это время Кукушка уже поднималась по лестнице, и Ван Лун с трудом шел за ней, потому что до сих пор ему не приходилось взбираться по ступенькам. Однако, когда они взошли наверх, оказалось, что там такой же дом, как и внизу, только очень высоко над землей. Женщина повела его темным и тесным коридором и крикнула на ходу:
– Вот пришел первый гость на ночь!
И вдоль коридора вдруг пооткрывались двери, и из них высунулись головы девушек, как цветы раскрывают свои бутоны на солнце. Но Кукушка, не церемонясь, сказала:
– Нет, не ты. И не ты. Тебя еще никто не спрашивал. Это к розовощекой карлице из Сучжоу, к Лотосу!