Тогда раздался прерывающийся голос О Лан. Слов ее он расслышать не мог, но жена дяди сказала в ответ:
– Нечего и думать, бедная моя дурочка, что одной женщины довольно мужчине. А если это усталая, трудолюбивая женщина, которая истощила свое тело, работая на него, то он, разумеется, не может быть ею доволен. Он начнет искать где-нибудь удовлетворения своей прихоти. А ты никогда не могла нравиться мужчинам, и он держал тебя для работы, как держит быка. И нечего тебе досадовать, что на свои деньги он купит себе другую и приведет ее в дом, потому что все мужчины таковы, даже мой старый лентяй; только у него никогда в жизни не было серебра даже на еду.
Она продолжала свою речь, но Ван Лун не стал слушать дальше, потому что эти слова указали ему путь, как удовлетворить свое ненасытное стремление к девушке, которую он любил; он купит ее и приведет в свой дом, и она станет его собственностью, и никто другой не будет обладать ею, и он будет есть и насытится, и будет пить и утолит свою жажду. И он сразу поднялся с постели, вышел и сделал потихоньку знак дядиной жене. И когда она вышла к нему за ворота, под финиковую пальму, где никто не мог слышать его слов, он сказал ей:
– Я слышал, что ты говорила во дворе. Ты права. Мне нужна вторая жена. Почему бы мне не привести ее в дом, если у меня столько земли, что я могу прокормить нас всех?
Она отвечала с готовностью:
– И впрямь, почему бы и не привести? Так делают все мужчины, которым повезло в жизни. Только бедняку приходится пить из одной чашки.
Так говорила она, зная, что он скажет дальше. И он продолжал, как она и ожидала:
– Но кто станет хлопотать за меня и пойдет в посредники? Мужчина не может пойти к женщине и сказать: «Иди в мой дом!»
Она сейчас же ответила:
– Предоставь это дело мне. Скажи только, кто эта женщина, и я устрою все дело.
Тогда Ван Лун ответил неохотно и робко, потому что он еще ни разу не произносил ее имени вслух:
– Это женщина по имени Лотос.
Ему казалось, что все слыхали это имя, и он забыл, что только два коротких летних месяца тому назад он и сам не знал о ее существовании. Его раздражало поэтому, что жена дяди начала расспрашивать дальше:
– А где она живет?
– Где же, – отвечал он, нахмурясь, – где же, как не в большом чайном доме на главной улице города?
– В том, который называют Домом цветов?
– В каком же другом? – возразил Ван Лун.
Она раздумывала некоторое время, пощипывая пальцами пухлую нижнюю губу, и наконец сказала:
– Я никого там не знаю. Придется искать путей. А кто сводня при этой женщине?
И когда он ответил, что это Кукушка, которая была прежде рабыней в большом доме, она засмеялась и воскликнула: