Нерассказанная сказка Шахерезады

Получив первую посылку, Карина решила, что произошла ошибка, и мишка отправлен не ей. Посадила его на тумбу в прихожей, стала ждать, когда ей позвонят и попросят вернуть игрушку. Но этого не произошло. Зато курьер другой фирмы доставил коробочку, в которой покоилась статуэтка. Недорогая по виду, но функциональная: в нее была встроена светодиодная лампочка, так что это было не просто украшение, а светильник. Его она поставила рядом с мишкой. И сладости не съела, хотя обожала шоколадный зефир, а в наборе был и он. Флешку вставила и с удовольствием прослушала все композиции. Сборник показался ей идеально подобранным. Значит, его записал и отправил тот, кто хорошо знает Карину.

Хотя… Цветы она не любила. Не все, те, что росли в полях, ей нравились, но срезанные нет. В горшках тоже. У нее они все гибли, и Карина стала относиться к ним предвзято.

Оставив букет там, куда его бросил курьер, она отправилась в кухню. Когда соберется покинуть квартиру, выкинет цветы. С остальными подарками (это ведь подарки?) поступит так же. Но не швырнет все в контейнер, оставит рядом с ним. Может, кому-то пригодится?

Карина с детства была суеверной. И в сглаз да порчу верила. Пару раз к гадалкам ходила. К одежде всегда прикрепляла булавку. Плевала через левое плечо и стучала по дереву. Именно поэтому подарки от неизвестного ее пугали. Что, если их посылает человек, желающий ей зла?

Близкие знали об особенности Карины и подтрунивали над ней. А так как семья у нее была большая, грузинско-еврейская, то подколы сыпались, как из рога изобилия. Особенно доставалось девушке от двоюродных сестер и племянниц с кавказской стороны. Все они выскочили замуж в двадцать с небольшим и отправляли Карину к колдунам, чтоб те сняли с нее обет безбрачия. Еврейская родня тоже была озабочена одиночеством девушки, но считала, виной ему не какие-то там чары, а ее собственная бесхозяйственность. Что это за жена, которая не то что щуку нафаршировать, а даже элементарно картошку пожарить не может? В доме у нее никакого уюта, все из рук валится-да портится. Подарили цветок «Женское счастье» – завял. Мясорубку сломала. Набор столовый разбила.

Карина на подколки не обижалась. Знала, родственники ее любят и желают лишь счастья. Одного они не понимают, она не замужем потому, что тот, за кого бы она пошла, погиб, а другого ей не надо.

Его звали Дэвидом. Они познакомились в Лондоне, где Карина училась в колледже…

Она училась, а Дэвид чистил канализацию. Парень имел условную судимость и отрабатывал административное наказание в виде общественных работ в том числе в их колледже. Худой, высокий, татуированный, он понравился Карине с первого взгляда. Прежде всего тем, что отличался от парней, с которыми она училась и общалась. Дэвид не был бандитом, хулиганом – да. И он имел убеждения: не ел мясо, защищал животных, ходил на политические митинги и… выступал за легализацию наркотиков. Сам тоже принимал их, но торчком не был. Покуривал для настроения. Под кайфом играл на губной гармошке.

То, что эти двое начали встречаться, стало неожиданностью для всех. Карину в кругу Дэвида приняли настороженно, его в ее не приняли вовсе. Но обоим было на это плевать. Пусть бы весь мир исчез, они остались бы вдвоем, и были бы счастливы. Задира, драчун, грубиян, с Кариной Дэвид был сама нежность.

Они планировали пожениться. И родить четверых детей. Трех девочек и мальчика. Дэвиду хотелось окружить себя копиями любимой, а ей – подарить ему наследника. Карина понимала, что семья не примет ее избранника. Ни за что! Ни при каких обстоятельствах. Но она готова была пойти против всех. Видя это, Дэвид старался хоть как-то улучшить свое положение. Он устроился на работу в речной порт, восстановился в школе – он не закончил даже ее. Карина тоже усиленно училась. Ей нужно было получить образование, чтобы найти хорошее место и взять на себя обеспечение их с Дэвидом молодой семьи. Еще Карина подрабатывал репетитором и копила деньги. Те, что ей присылали из дома, откладывала тоже. Она экономила на всем, в том числе на еде. Похудела. Что радовало ее, но не Дэвида. Ему нравилась ее пышность. Он называл любимую Свит бан – сладкая булочка.

Их отношениям исполнился год, когда Карина поехала домой в Россию. Бабушка Марианна серьезно заболела, еще сестра родила. И нужно было заняться кое-какими документами.

Родные встретили ее возгласами восхищения. Все отметили, как Карина похорошела. И дело не в том, что она скинула пятнадцать кило, у нее засверкали глаза. Естественно, все спрашивали, не влюбилась ли их девочка. Она мотала головой. Было рано делать признание, за которым последует разрыв. Не со всеми, со многими. Поддержали бы ее только больная бабушка, будь она в себе, да двоюродный брат Георгий.

Карина вернулась в Лондон две недели спустя. Любимый не встретил ее в аэропорту, хоть и обещал. Не ответил на звонок. И в комнатушке, что он снимал над портовым пабом, его не было. Карина зашла в заведение, спросила у бармена, где Дэвид. Тот сказал, подвернулась работенка, и он ушел в море на пару дней. Вернуться должен был уже сегодня, но, наверное, задержался из-за шторма.

Она так и не дождалась своего любимого. Корабль сгинул вместе с пятью членами экипажа. От Дэвида, кроме фотографий и воспоминаний, у Карина осталась только губная гармошка. Не было даже могилы, на которую она могла бы возлагать цветы…

Поэтому кидала их в свинцовые воды Северного моря.

Карина заварила себе чаю, сделала два бутерброда с шоколадной пастой. Приготовилась трапезничать, как зазвонил домофон. Она никого не ждет. Неужто очередной курьер?

Но то был брат Жора. Ему Карина была всегда рада. Он знал это, поэтому забегал без предварительного звонка. Мог и в ее отсутствие зайти – имел свой ключ от квартиры, поскольку жил в ней до Карины. Она когда-то принадлежала их бабушке. Той самой, что могла бы понять Карину. Она была мировой женщиной. Именно она посмела выйти замуж за еврея, а не грузина, да еще и позволить своему сыну принять иудаизм.

Карина открыла брату дверь. Ключом он пользовалась лишь в тех случаях, если ее не было дома. И сразу звонил, предупреждал, что явился. Жора был очень деликатным человеком.

– Привет, сестренка, – он обнял ее, чмокнул в щеку, после чего протянул торт, перевязанный ленточкой. – К чаю.

– Мой любимый «Пражский». – Карина могла есть шоколад с шоколадом. Мазать горький на молочный и поливать белым. Но против бисквитной прослойки тоже ничего не имела.