Сэндвич с пеплом и фазаном

22
18
20
22
24
26
28
30

Дрюс выстрелила в нее ядовитым взглядом, и Траут начала яростно копать в грязи ямку концом прутика.

— Ну? — настойчиво повторила Дрюс.

— Что ну? — спросила я. Деревенскую дурочку так просто врасплох не застанешь.

— Не надо прикидываться идиоткой, — отрезала она.

Если бы она знала, как близка к истине.

— Извини, — сказала я, протягивая руки ладонями вверх и втягивая голову в плечи. — Если ты имеешь в виду, что я ученица академии мисс Бодикот или что я в четвертом классе, тогда ответ очевиден — да. В противном случае я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Мне стоило бы не говорить слово «очевиден».

— Ладно, — отозвалась она. — Теперь все понятно.

И подкрепив свои слова действиями, она встала.

— Пойдем, Траут, — велела она. — Пересядем. Тут воняет.

Они отошли с напряженными спинами, словно парочка ветхозаветных принцесс, в тень другого дерева, где сели, отвернувшись от меня.

— Фу, — раздался голос сзади меня. — Не обращай внимания на этих тупиц.

Это оказалась Гремли, невысокая девочка, которая тоже принимала участие в спиритическом сеансе в комнате Джумбо.

Она присела на корточки рядом со мной, сорвала травинку и начала ее задумчиво жевать.

— Я наблюдала за тобой, — продолжила она. — Ты нормальная.

— Спасибо, — ответила я, не зная, что еще сказать.

Мы долго сидели в молчании, не глядя друг на друга, а потом Гремли снова заговорила:

— Могу сказать, что ты из тех, кто любит сэндвичи с фазаном.

Мир замер. Мое сердце остановилось.

Сэндвичи с фазаном! Те самые слова, которые пять месяцев назад на полустанке Букшоу сказал мне Уинстон Черчилль. Те самые слова, которые произнесла на камеру моя мать Харриет де Люс, — я нашла эту пленку на чердаке в Букшоу.