Подобрались осторожно. Ни секретов, ни пунктов наблюдения. Просто поляна. Вросший в землю сруб. Вокруг что-то вроде дворика, на кольях развешаны горшки. Рядом деревянное сооружение типа курятника или маленького сарая. На деревянном чурбаке сушатся коричневые портки. В колоду воткнут топор. Поленья свежие порублены. Ручей журчит. Хорошо так. Спокойно.
Место обжитое. Вопрос – здесь ли сейчас хозяева. Если нет – придется выставлять засаду. И ждать в ней можно до морковкина заговенья. А хотелось срубить всех и сразу. Очень хотелось. Аж до дрожи.
Понаблюдали мы за местностью несколько минут. Тишина. Я велел оперативнику Игнатьеву оставаться на месте и контролировать обстановку, если что не так – сразу бить наповал.
Мы с Фадеем осторожно приблизились к цели, боясь даже дышать. Я коснулся ладонью влажного бревна сруба. Прислушался. Изнутри доносились какие-то звуки – как боров хрюкает.
– Это что? – едва слышно прошептал я.
– Храп. Сон богатырский. Безмятежный, – прошептал в ответ Фадей.
Эх, швырнуть бы внутрь гранату – и все дела. Я знаю, у Фадея есть. Он всегда ее прихватывает на отчаянные вылазки. Но только нельзя. Не факт, что внутри храпят именно наши объекты оперативного интереса, а не обычные селяне или охотники. Нет гарантии, что оба кулака там. Одного пришибешь гранатой, и тогда уже не допросишь о том, где второго искать. Да и есть нам о чем накоротке поговорить. Эти выродки мне очень нужны живыми.
В руке у меня мой старый и любимый наган, который ни разу не подвел и забрал немало жизней врагов. В груди холод. В висках – азартно стучит кровь.
– Пошли, – кивнул я.
Сруб внутри маленький – явно не для рукопашных состязаний. Солнце уже заглянуло в окошко. Так что я вижу худого долговязого парня – он спит в углу на полу на охапке сена, покрытой холстом, в обнимку с обрезом. В другом углу на лавке богатырски храпит племенной бугай, воплощение тупой физической силы.
Тут все и закрутилось.
Верзила, он же Аким Плетнев, неожиданно вздрогнул, приподнялся и заорал:
– Пожар!
Почему пожар? Думать об этом некогда. Наверное, пожар и тревога почти синонимы. Означает – вскакивай, бей, руби, спасайся.
Аким поднимался во весь рост. Долговязый Нестор тоже как-то очень быстро проснулся и тут же схватился за обрез, не делая даже попытки встать. Правильно – в таких случаях сначала стрельба, а потом гимнастика с подъемом и перекатами.
Я кинулся вперед и со всей дури пробил поднимающемуся Акиму молодецкий удар в голову.
Учили меня еще старики-пластуны, знатоки казацкой борьбы: «Никогда не бей кулаком. Ты не на кулачных боях. Тебе нужно вывести из строя врага или убить. А это лучше сделать ударом тыльной стороны ладони. Если знаешь куда бить. И бить умеешь».
Я умел. Меня хорошо учили. И я хорошо учился.
От удара ладонью Аким ухнул всем телом о бревенчатую стену, ударился башкой так, что едва не развалил сруб. Да так и замер на полу, закатив глаза.
Фадей тем временем ударом ноги отправил в бессознательное состояние почти поднявшего обрез Нестора Иванова.