– Это нетрудно. У меня за спиной год работы инженером по технике безопасности на «Пролетарском дизеле». Мало кто лучше меня знает весь завод.
– Когда это было?
– Четыре дня назад.
– Хорошо потрудился, да?
– А что, должен был подставлять свою голову? Думаю, там есть кому оценить корректность схемы. Так что уверяю – план подрыва качественный.
– Динамит. Тонна… – покачал я головой. – Это ж надо так обнаглеть. Как завозят?
– Динамит на заводе есть. У нас затеяли подрыв кирпичной трубы. Идет перепланировка цеха, и трубу легче взорвать. Под это завезли динамит. Думаю, нашуровали что-то с накладными. Водитель в сговоре. Завезли вместо сотни килограммов тонны полторы. Сумели разместить в укромных местах. Сейчас минируют. Может, уже закончили. Скоро будет подрыв.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что Абрамсон намекнул – лучше, чтобы в пятницу меня или на работе не было, или хотя бы от уязвимых при взрыве мест подальше держался. На одиннадцать утра намечено.
– Берегут тебя.
– Ценный кадр. Слишком дорого внедрение стоило.
– Цель взрыва? Отметиться?
– Как я понял, что-то куда масштабнее. Затевается большая игра.
– И ты решил, что если будет взрыв, я тебя по любому арестую.
– Нет. С тобой вопрос можно тихо решить. Взрыв на заводе затмит убийство даже заместителя начальника УНКВД. Я мог потребовать, чтобы с тобой разделались, Ермолай. И, конечно, я этого делать бы не стал.
– Я просто в восторге от твоей любезности.
– Там людям все равно, сколько крови пролить. А ты им много нервов портишь. Абрамсон говорил, что вы вышли на пацана, который котел взрывал. Кадр не то чтобы ценный. Его больше для отвода глаз держали. И у него какая-то роль была в грядущей катастрофе. Но пришлось его выводить из игры раньше намеченного. Отправили, наверное, в бега.
– На тот свет его отправили. На Выселках труп нашли.
Великопольский мрачно кивнул:
– Еще одна жертва проклятой Гражданской войны… Надоело мне народ в крови купать. Я хочу, чтобы это кончилась.