На мои вопросы о результатах выезда он только отмахнулся:
– Ничего там нет! Дурацкая попытка выдать пьяный треп за антисоветскую пропаганду. Тут даже Грац бессилен что-то навесить. Вызвал я героев. Предупредил, чтобы язык не распускали. Для убедительности по оплеухе отвесил. Профилактика называется.
– И половины рабочего дня как не бывало. Чепухой занимаемся. Когда у нас проблемы настоящие… Что думаешь по Кирияку?
– Да ясно же все. Шел на встречу со своими подельниками или куратором. Перед этим проверился и сбросил возможный хвост – наверное, учили его этому. А хозяева его списали в расход. Заслуженный конец предателя.
– Списали, – кивнул я. – Только вот почему?
– Оборвали нить. Чтобы мы не тянули.
– А откуда они узнали, что он – это нить?
Фадей пристально посмотрел на меня, ожидая продолжения.
– Откинем для чистоты эксперимента версию, что наружка засветилась. Или контрнаблюдение ее срисовало. Что тогда остается?
– Утечка информации, – сказал Фадей.
– Сколько народу знало об интересе к нашему фигуранту?
– Ты, да я, да мы с тобой. Да еще опер с завода Ложкин. Ну, мог сделать вывод Шалва. И агентура на заводе, которой велели за Кирияком присматривать. И все.
– И Грац с его прихвостнями.
– Он каким боком?
– А вот таким… – я рассказал, как Гаевский по дури фактически расшифровал фигуранта перед Грацем и его верным заместителем.
– Вот тебе еще несколько кандидатов, – заключил я. – И кому они могли сболтнуть – одному черту известно.
– Надо было еще в газете объявление тиснуть: кто что знает о фигуранте Кирияке, просим звонить дежурному по НКВД.
– Тоже вариант. Забот у нас меньше было бы. А результат тот же…
– Интересно, а Агроном по дури это сделал?
– А ты сомневаешься? – усмехнулся я кисло. – Он политик. Может что угодно брякнуть и даже не понять, чего творит.