Время подходит. Интересно, придет ли Великопольский?
Конечно, положа руку на сердце, наворотил я немало глупостей. Расшифровал конспиративное помещение, которое служит только для встреч с давшими подписку и активно работающими негласными сотрудниками НКВД для обеспечения конспирации. А тут пригласил вообще незнамо кого, скорее всего иностранного шпиона, и сразу сюда. За такое и голову снять могут. Если разговор пойдет не туда, то «кукушка» засвечена. Придется сдавать ее в жилфонд и приискивать новую. Обоснование я найду. Но это такая головная боль… Хотя и не самая большая при таком раскладе.
Но мне казалось, что этого делать не придется. Все будет нормально. Все путем… Если долго себя в этом убеждать, то так и случится.
Время близится… Восемнадцать пятьдесят…
Девятнадцать ноль! Тут и послышался звук дверного звонка. А перед этим из окна я любовался высокой фигурой моего старого знакомого, идущего через двор.
Пришел Великопольский. Это радует. Уже полдела сделано.
Он зашел в прихожую. Резко пожал мне руку. Был сосредоточен и зол.
– Не топчи коврик в прихожей. Проходи, гостем будешь, – я пригласил его в комнату.
Он окинул критическим взором обстановку:
– Бедно живете. Могли бы конспиративное помещение получше оформить.
– Ну да. В княжеских хоромах.
Кстати, в княжеских хоромах у нас были явочные помещения. В музеях города и в театре имелись специальные комнаты для встреч с агентами. Очень удобно. И засветиться практически невозможно – сколько народу в музеи и театры ходят.
Я поставил на стол стаканы в металлических подстаканниках. Налил в них из чайника заварки. Разбавил кипятком. Пододвинул гостю, все это время хмуро молчавшему, сахар и лимон. И предложил:
– Ну, рассказывай, старый друг и враг.
Тщательно, как-то по садистски долго, Великопольский отмеривал сахар, выжимал лимон. Размешивал, позвякивая ложкой. Попробовал получившийся напиток. Сделал один глоток. Отодвинул подстаканник от себя. И с надрывным пафосом отчеканил:
– Ермолай, я устал от крови. Не хочу, чтобы на том свете мне предъявили счет еще и за эти сотни русских душ.
– Сотни. Интересные дела… А давай с самого начала…
– История моя не оригинальна. Бегство из России. Стамбул. Париж. Эмиграция.
– Все же ты втиснулся тогда на пароход из Крыма. Я и не сомневался. Ты слишком напорист.
– Уезжал с ненавистью. Понятное дело, что с годами она только крепла. Особенно когда у вас стало что-то получаться.