— На, возьми мою аркебузу, — сказал Уленшпигель, — спрячься вон в той расселине, в кустах, заряди аркебузу двумя пулями и, когда я прокаркаю, стреляй.
— Хорошо, — сказал Ламме и скрылся в кустах.
Уленшпигель слышал, как щелкнул курок.
— Ты видишь их? — спросил он.
— Вижу, — отвечал Ламме. — Их трое, идут в ногу, как солдаты, один выше других на целую голову.
Уленшпигель сел на обочине, вытянул ноги и, словно нищий, перебирая четки, забормотал молитву. Шляпу он положил на колени.
Когда три проповедника с ним поравнялись, он протянул им шляпу, но они ничего ему не подали.
Уленшпигель приподнялся и давай канючить:
— Не откажите, милостивцы, в грошике бедному каменолому — намедни в яму упал и разбился. Здесь народ черствый, никто не пожалеет несчастного калеку. Подайте грошик, заставьте вечно Бога за себя молить! А Господь вам за это счастье пошлет, кормильцы!
— Сын мой, — заговорил один из проповедников, человек крепкого телосложения, — пока на земле царят папа и инквизиция, мы не можем быть счастливы.
Уленшпигель вздохнул ему в тон и сказал:
— Ах, государь мой, что вы говорите! Тише, благодетель, умоляю вас! А грошик мне все-таки дайте!
— Сын мой, — заговорил низкорослый проповедник с воинственным выражением лица. — У нас, несчастных страдальцев, денег в обрез, дай Бог, чтобы на дорогу хватило.
Уленшпигель опустился на колени.
— Благословите меня! — сказал он.
Три проповедника небрежным движением благословили его.
Заметив, что у отощавших проповедников животики, однако, изрядные, Уленшпигель, вставая, будто нечаянно уткнулся головой в пузо высокому проповеднику и услышал веселое звеньканье монет.
Тут Уленшпигель выпрямился и вытащил меч.
— Честные отцы, — сказал он, — нынче холодно, я, можно сказать, не одет, а вы разодеты. Дайте мне вашей шерсти, а я выкрою себе из нее плащ. Я — гёз. Да здравствует гёз!
На это ему высокий проповедник сказал:
ebooksa