— Тридцать четыре года тому назад.
Барон и Алтуфьев переглянулись.
— И с тех пор вы ждете его возвращения?
— Конечно. Граф может вернуться, когда им вздумается — может быть, сейчас, может быть — еще через несколько лет. У меня весь дом в порядке.
— Ну, а пока графа нет, вы можете показать нам дом?
Старик пожал плечами.
— Если угодно пройти в сад и повременить там. Может быть, граф вернутся в это время.
— Пойдем в сад! — сказал Алтуфьев барону по-французски.
По дороге в сад они миновали парадную гостиную с штучным паркетным полом, со вставленным в него перламутром, с мебелью, обитой штофом, и с клавесинами на тонких высоких ножках. Стены гостиной были расписаны медальонами. Окна начинались от самого пола и выходили на широкую каменную террасу, отворяясь на нее, как двери. По сторонам спускавшейся от террасы лестницы стояли плоские вазы с цветами. Пестрые фигурные клумбы покрывали цветник. Дальше виднелся пруд. Два белых лебедя плавали по нему. Сад был вычищен, подстрижен и содержался так, точно ждали сюда в гости, по крайней мере, владетельного герцога.
Барон с Алтуфьевым ходили и удивлялись.
Все было роскошно и красиво, поражала только странная симметрия дорожек, да попадавшиеся изредка статуи не были похожи на обыкновенные, какие ставят в садах. Одна из них изображала стройного юношу в одежде вроде хитона, с обручем на голове. Одной рукой он указывал на землю, другая была поднята к небу, и в ней он держал жезл, оканчивающийся яблоком. На кубическом пьедестале, на котором стояла статуя, были вырезаны с трех сторон: чаша, меч и диск, а с четвертой — надпись: «Желать и поступать справедливо — значит создать в себе Царствие Божие. В совести твоей сосредоточены небесные силы».
В восточную часть сада вели семь ступеней и там был раскинут цветник из роз, венком окаймлявших его. В этом венке с четырех сторон были поставлены бронзовые головы льва, орла, быка и человека.
С противоположной — западной — стороны было сделано искусственное возвышение. Отсюда открывался вид на поле.
В поле, далеко за садом, виднелся высокий каменный столб.
— Ну, а вы имели сведения о графе в продолжение этих тридцати четырех лет? — решился наконец Алтуфьев спросить у старика.
— Я жду возвращения графа с часа на час!
— Но, может быть, с ним случилось что-нибудь? Может быть, его нет уже в живых?
— Смерть графа придет с этой стороны, — показал старик на расстилавшееся перед их глазами поле. — До тех пор, пока не явится с этой стороны всадник, который привезет смерть графа, граф будет жить.
«Да он окончательно полоумный!» — подумали барон и Алтуфьев.
Действительно, бедный старик казался не в полном рассудке.