Избранное

— У господина Честмира.

— А барышня?

— У себя.

— Позовите ее сюда.

Хозяин был серьезен и строг, как всегда.

Барышня Дадла прошла в кабинет отца, и они некоторое время разговаривали. Потом барышня вышла из кабинета, постучалась к Честмиру, вызвала одного из немцев и проводила его в кабинет. Вернувшись в свою розовую спаленку, она посадила на стол плюшевого медвежонка и стала повязывать ему на шею розовую ленточку, уделяя этой забаве преувеличенное внимание.

Хозяин долго беседовал с немцем. Когда они кончили, немец вызвал в переднюю своего товарища, они о чем-то посовещались, потом один из них надел пальто, нахлобучил котелок и вышел из дома, а второй вернулся в комнату Честмира.

За ужином было уныло и тихо. Ужинали в столовой; за столом сидели только родители и Дадла. Хозяйка была еще румяная, может быть даже румянее, чем прежде, но радостный блеск в ее глазах уже угас: при муже надо было скрывать свою радость.

После ужина Анна постелила постель для Честмира и для немца на диване. Хозяйка уже опять была в комнате сына. Она сидела за столом, положив свои полные руки на тонкие, красивые руки Честмира, и нежно глядела ему в глаза. Когда вошла Анна, они прекратили разговор и долго молчали — видно, не хотели говорить при ней. Около сидел с книгой немец, он не понимал по-чешски и ни на что не обращал внимания. Его тоже не замечали. Анна возненавидела его: что ему здесь нужно? Видит ведь, что он тут лишний. Второй немец ушел, должно быть, ночевать в гостиницу.

Анна вымыла посуду и пошла спать. Но ей не спалось. Молодому барину грозит опасность, в доме происходит что-то таинственное и непонятное, молодому барину нужна помощь. А она, Анна, лежит вот тут, в каморке, и глядит в потолок, не видя его. Всегда, если нужно было что-нибудь сделать, здесь ли, или в отчем доме, Анна была готова. «Сделай!» — говорили ей, и она делала. Но сейчас ее никто не звал на помощь. Что здесь происходит? Почему в спальне хозяев не гаснет свет? Ночью Анна несколько раз вставала и приоткрывала дверь своей каморки. И каждый раз она видела свет в спальне; он пробивался сквозь замочную скважину и желтым пятнышком падал на стену прихожей. Это пятнышко, живое, но неподвижное и тихое, как весь дом, было недобрым признаком. Молодому барину нужна помощь! Да, ему нужна помощь, как она бывала нужна маленьким сестрам Анны, когда они болели, и в доме всю ночь горела керосиновая лампа, и Анна клала холодные компрессы на горячий детский лоб. Сегодня ее помощь отвергнута. Почему? В глазах молодого барина столько тоски и грусти. Анна думала об этих глазах, и ей хотелось плакать, ибо она уже полюбила молодого барина…

Утром она услышала скрип двери и вскочила с кровати. Боже, как сегодня выглядела хозяйка — бледная и увядшая, с покрасневшими, угасшими глазами!

— Сходите на Водичкову улицу за миндальным печеньем в кондитерскую Берга, — распорядилась она, не глядя на Анну.

Анна вышла из дому. Внизу в парадном, около каморки привратницы, стояли Дворжакова и Маржена; в руках у Маржены была сумка для провизии. Увидев Анну, Маржена поспешила к ней, — видимо, она поджидала свою новую знакомую.

— Ваш Мирек вернулся? — спросила она напрямик.

— Да, — прошептала Анна.

— А те двое — это берлинские сыщики?

Анна пожала плечами. Ей вспомнились Шерлок Холмс, Ник Картер и Леон Клифтон.

— Ну, конечно, сыщики! — заявила Маржена. — Сразу видно легавых.

— Сыщики? — прошептала Анна.

— Не знаешь ты, что ли, что его ищут уже четыре месяца?