Адам понял, что находится на верном пути, и спросил снова:
– Исмаил-бей отправился к татарам один или в сопровождении семьи?
– Мой фурлейт[10] говорил мне, что вместе с ним приехала девушка, кажется, его дочь. Ее зовут Мунджа.
Гарегин молился про себя о том, чтобы Османьский наконец ушел. Армянин все еще не доверял ему и боялся, что поляк его убьет.
Но тут Адам развернулся и вышел из комнаты. Когда он проходил мимо жены Гарегина, она схватила его за руку и поцеловала.
– Спасибо! – прошептала женщина сквозь слезы.
– Посоветуй мужу прислушаться к моему предупреждению. В следующий раз я верну саблю в ножны лишь после того, как снесу ему голову.
Произнеся эти слова, Адам спустился по лестнице и вышел на улицу. Его люди, остававшиеся снаружи, смотрели на него с любопытством.
– Ну что, вы укоротили ему рост? – спросил один из них.
– Нет.
Адам протянул руку, чтобы снять с крючка поводья своего коня, но тут Карл схватил его за рукав:
– Спасибо! Должно быть, это была она.
Адам покачал головой и улыбнулся:
– Девушка, которая давала тебе воду и еду? Ты грезишь, мой друг. Дочь высокопоставленного османского сановника ни за что не стала бы помогать врагу своего отца.
Но Карл настаивал на своем:
– Это была она!
– Как по мне, пусть хоть бабушка султана, – усмехнувшись, ответил Адам и отвязал коня.
Тут к нему подошел мужчина средних лет, одетый в широкие штаны до колен и коричневый сюртук.
– Вы капитан Адам Османьский? – спросил он, в то время как несколько вооруженных всадников стали позади него.
– Да, я Османьский, – уверенно ответил Адам и в то же время незаметно потянулся к рукоятке сабли.