9 жизней

Он развернулся и ушёл к себе, а Николая и остальных отогнали подальше от ворот. Затем их открыли, Грухин помахал на прощание рукой, крикнув, что будет всех ждать, и ушёл в сопровождении Бульдога и ещё одного надзирателя. Как только ворота закрылись, остальных каторжан тоже разместили по баракам.

Перед тем как уснуть на твёрдых деревянных нарах, Николай лежал и думал о том, что для него скоро тоже всё закончится. Он не представлял, как можно провести здесь целых пять лет. Лично ему вполне хватило и одного дня, работа на каменоломне была очень тяжёлой. Но усталость всё-таки взяла своё, и он вскоре уснул.

На следующий день всё повторилось снова с той лишь разницей, что теперь он был в группе, которая отправилась не в каменоломню, а в шахту по добыче золота. Работа здесь была почти такая же, в ней тоже нужно было долбить стену киркой. Только в этой шахте собирали не камни, здесь искали золотые самородки. Хоть их было и не так много, но они попадались. Николай и сам за целый день нашёл несколько маленьких кусочков.

Ближе к окончанию работ на шахте кое-что произошло. Был там надзиратель, который, в отличие от остальных, показался Николаю вполне нормальным. По крайней мере, глаза у него были добрые, тогда как у других надзирателей они были злые. Да и называли его все просто Андрей, а не по фамилии или прозвищу, как, например, Бульдога. И вот с ним-то чуть и не произошёл несчастный случай.

Он находился недалеко от Николая, когда потолок начал сыпаться. Андрей застыл на месте, не зная, что предпринять, а Николай рванул к нему и повалил на пол. В тот же миг на то место, где стоял Андрей, посыпались большие камни. Если бы Николай не оттолкнул его, то эти камни вполне могли покалечить надзирателя, или даже убить.

Поднявшись на ноги, он быстро поблагодарил Николая, а затем повернулся и сказал остальным:

– Не стоим, работаем дальше, ничего не произошло.

А вскоре и рабочая смена на шахте закончилась.

Так прошла неделя. С одной стороны, время тянулось долго из-за однообразия и тяжёлой работы, а с другой – очень скоро Николай привык и начал действовать на автомате. И как только он научился этому, время на каторжных работах стало идти для него гораздо быстрее.

За эту неделю ещё два каторжанина были переведены на поселение, и опять их провожали всем лагерем, а Еремеев произносил свою речь – точно такую же, что и для Грухина. А Николай считал часы, когда и его будут так же провожать. И вот этот миг наступил. Его подвели к воротам два надзирателя – Бульдог и Андрей. Выходит, они должны были отвести Николая к месту его поселения. Затем Еремеев произнёс речь, каторжан отогнали подальше, ворота открылись, и Николай с надзирателями шагнул за территорию лагеря.

Он уже был здесь, когда их выводили на работы. Шахты располагались неподалёку от лагеря. Но тогда он шёл в строю, под прицелами ружей. Сейчас же он шёл без кандалов, чувствуя себя свободным человеком, хоть и сопровождаемый двумя надзирателями. Но такие уж были правила – они всех сопровождали на поселение.

Как говорил Грухин, идти нужно было минут сорок. Но уже через пять минут Бульдог застыл на месте. Николай и Андрей тоже остановились и посмотрели на него. Вид у него был не такой, как обычно. Сейчас его лицо было какого-то серо-зеленоватого оттенка.

– Что случилось? – спросил Андрей.

– Не знаю, живот резко схватило, – застонал тот. – Мне срочно нужно вернуться в лагерь. Похоже, что чем-то отравился сегодня.

– Еремеев не одобрит, если мы с ним вернёмся, – ответил Андрей, указывая на Николая.

– Знаю, – застонал Бульдог. – Но что делать-то? У меня живот как будто режет чем-то, мне не дойти.

Некоторое время Андрей смотрел на него, обдумывая ситуацию, а потом произнёс:

– Ладно, беги, я один справлюсь.

– Я твой должник, – сказал Бульдог, развернулся и быстро пошёл по направлению к лагерю.

А Николай и Андрей продолжили свой путь.