Сальтеадор

И легко, словно на крыльях, она сбежала с лестницы, промчалась через сад, через королевские покои, через дворик Водоема и очутилась на площади Лос-Альхибес. Ей казалось, что она не идет, не бежит, а парит в воздухе, как это бывает во сне.

Когда она ушла, дон Карлос бережно собрал алмазы и положил их в кожаный мешочек, замкнул алмазы, перстень и пергамент в потайном ларце, спрятал ключ и, о чем-то раздумывая, медленно, шаг за шагом, спустился по ступеням лестницы.

Внизу он встретил дона Иньиго и посмотрел на него с удивлением, словно забыв, что должен с ним встретиться.

— Государь, — сказал верховный судья, — я нахожусь здесь, потому что вы приказали ждать вас. Вашему высочеству угодно что-нибудь сообщить мне?

Казалось, дон Карлос сделал над собой усилие, стараясь вспомнить, о каких делах шла речь; затем, отгоняя постоянную мысль об императорской короне, захлестывавшую все его другие помыслы, подобно непрестанному, беспокойному прибою, заливающему берег, произнес:

— Да, да, вы правы. Объявите дону Руису де Торрильясу, что я сейчас подписал помилование его сыну.

И дон Иньиго поспешил на площадь Лос-Альхибес, чтобы сообщить своему другу, дону Руису, о радостной новости. Король же отправился во Львиный дворик.

XIX

ОСАДА

Хинеста в это время уже шла по горной дороге.

Опередим ее и посмотрим, что происходило в гроте за время ее отсутствия.

Фернандо неотрывно следил глазами за девушкой, пока она спускалась по тропинке, и лишь когда она совсем скрылась из вида, окончательно понял, что остался один.

Он перевел взгляд на пожар: пламя огненной пеленой покрыло всю гору. Треск огня и клубы дыма заглушали звериный вой; слышался лишь беспрерывный гул исполинского костра, смешивающийся в ушах дона Фернандо с шумом водопада.

Зрелище было величественным; но любое самое величественное зрелище в конце концов утомляет. Нерон, так долго желавший увидеть горящий Рим, кончил тем, что отвел ослепленные глаза от пылающего города и вернулся в невзрачный дом на Палатинском холме, мечтая о своем Золотом дворце.

Дон Фернандо вернулся в грот, опустился на ложе из папоротника и тоже погрузился в мечты.

О чем же он грезил?

Он затруднился бы ответить даже самому себе. Может быть, вспоминал о прекрасной, спасенной им донье Флор; она, как яркий метеор, мелькнула перед ним.

Может быть, он думал о доброй Хинесте. Ведь, дрогнув духом, на миг потеряв силу воли, он пошел вслед за ней по неведомым ему лесным тропам в грот — так моряк на утлом челне следует за путеводной звездой, и она спасает его.

Как бы то ни было, через некоторое время он погрузился в спокойный сон, словно на пять-шесть льё кругом не бушевал в горах разожженный из-за него пожар.

Незадолго до рассвета его разбудил какой-то странный шум, казалось доносившийся из недр горы. Открыв глаза, он стал прислушиваться.