Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908,

²⁵⁷ «Тот, кто не плакал, не дерзни / Своей рукой неосвященной / Струны коснуться вдохновенной: / Поэта званье не скверни» (А. Хомяков «Вдохновение», 1828). «Страдание служит для противостояния эгоизму, сбивания спеси с личности и оживления сознания, <…> содействует соблюдению нравственного закона. <…> Полностью соответствует духу Православной церкви, и в особенности аскетическим традициям русского монашества <…> Г. П. Федотов в своём труде «Русское религиозное сознание» пишет, что нравственная святость страдания – это суть русской религиозности: «Оценка страдания как высшей нравственной добродетели, почти как самоцели, является одной из наиболее драгоценных черт русского религиозного сознания»» (Сканлан Дж. Достоевский как мыслитель. СПб., 2006. С. 113, 107). «…Я от всего отказался и всё почитаю за сор, чтобы приобресть Христа… и участие в страданиях его… чтобы достигнуть воскресения мёртвых» (Фил. 3, 9–11). О пользе страдания говорит и свт. Иоанн Златоуст в толковании на Мф. 16, 24.

²⁵⁸ Увеселительное заведение алжирца Шарля Омона на Садово-Триумфальной площади – «знаменитый кафешантан, где москвичи когда-то рассматривали полуголых “этуалей”» (Эренбург И. Люди, годы, жизнь. Кн. 2. Ч. 3).

²⁵⁹ Ср. отрывок из вдохновенной речи И. П. Каляева (см. прим. 360) на суде: «Не правда ли, благочестивые сановники, вы никого не убили и опираетесь не только на штыки и закон, но и на аргумент нравственности? <…> Вы готовы признать, что существуют две нравственности. Одна для обыкновенных смертных, которая гласит: “не убий”, “не укради”, а другая нравственность политическая, для правителей, которая им всё разрешает. И вы действительно уверены, что вам всё дозволено и нет суда над вами… Но оглянитесь: всюду кровь и стоны. Война внешняя и война внутренняя. И тут, и там пришли в яростное столкновение два мира, непримиримо враждебные друг другу: бьющая ключом жизнь и застой, цивилизация и варварство, насилие и свобода, самодержавие и народ» (цит. по: Савинков Б. Избранное. М., 1990. С. 102–104).

²⁶⁰ В 1912 мысль подхватил и на все лады повторял Бердяев: «Славянофилы жили как люди, имеющие свой град – Древнюю Русь, мы же живём как града своего не имеющие, как Града Грядущего взыскующие. <…> Бунт и мятежность не менее характерны для нас, чем смирение и покорность. Русские своего града не имеют, Града Грядущего взыскуют <…> В лучших сторонах нового русского искусства чувствуется славянский дух тревоги, бунта и странничества» (Бердяев Н. Собр. соч. Т. 5. Париж, 1997. С. 32, 198–199).

²⁶¹ Ср: Мф. 7, 27–28; Отк. 21, 2.

²⁶² Предположительно, Смидович Пётр Гермогенович (1874–1935) – член РСДРП с 1898, участник вооружённого восстания в Москве (1905), председатель Моссовета (1918), зампред ВЦИК (1921), член Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б) и глава Секретариата по делам культов (1922–1929), председатель Постоянной комиссии по вопросам культов ВЦИК. По мнению главаря большевиков от 12 июля 1905, «субъект самый путаный, который нам навредит жестоко, перебежит ещё 10 раз, осрамит нас своей глупостью и т. д.» (Ленин В. Полное собр. соч. Т. 47. С. 41). Знал Свенцицкого в молодости, «надеялся уговорить его одуматься и перейти к ним» в 1920-х; косвенно виновен в его смерти (Свенцицкая М. Б. Отец Валентин // Надежда. 1984. Вып. 10). Подр. о нём: Аманжолова Д. «Горячо живу и чувствую…» М., 1998.

²⁶³ Ср. чувства героя романа-исповеди «Антихрист» в разговоре о катакомбах и перед известием о гибели невесты (С-I. 184, 214).

²⁶⁴ Те же мысли подсовывал на молитве странному человеку двойник-мучитель (С-I. 205).

²⁶⁵ «Это искание Правды, желание строить жизнь с Богом и по-Божьи, взыскание Града Небесного, Китеж-Града, тоска, что всё ещё нет его, что не кажет его и видимая Церковь толкает народ на сотни путей сектантства. <…> Душа, не дождавшись Града, метнулась к аду… И ринулась!..» (Шмелёв И. Крестный подвиг. М., 2007. С. 61).

²⁶⁶ «Мозги их напичканы падалью нигилизма, а сердца, в их наследственных глубинах, ещё тоскуют о попранной красоте Евангелия» (Там же. С. 467).

²⁶⁷ Пс. 37, 19; 50, 4–5; 31, 5.

²⁶⁸ Несколько фраз раскрывают захватывающую дух христианскую мудрость. Это не круговерть отвлечённых понятий, не холодные построения, а простое изъяснение законов жизни, но и высочайшая философия, поскольку осознана и представлена связь основ человеческого естества. Каждая упомянутая здесь сущность духовного мира будет подробно рассмотрена Свенцицким.

²⁶⁹ Спустя три года Булгаков использовал многие идеи Свенцицкого в статье «Героизм и подвижничество» для знаменитого сборника: «Боль от дисгармонии жизни и стремление к её преодолению отличают и наиболее крупных писателей-интеллигентов (Гл. Успенский, Гаршин). В этом стремлении к Грядущему Граду <…> интеллигенция сохранила, быть может, в наиболее распознаваемой форме черты утраченной церковности» (Вехи. М., 1909. С. 33).

²⁷⁰ Ср.: Ин. 8, 32; 14, 6; Мф. 24, 9; Гал. 4, 19; 1 Пет. 4, 1–2. Без мук распятия своих страстей и плоти не рождается новый человек.

²⁷¹ Иез. 9, 4; 2 Пет. 2, 8.

²⁷² «Единство истинное, внутреннее, плод и проявление свободы, единство, которому основанием служит не научный рационализм и не произвольная условность учреждения, а нравственный закон взаимной любви и молитвы, единство, в котором <…> никто не порабощается, но все равно призываются быть участниками и сотрудниками в общем деле, – словом, единство по благодати Божией, а не по человеческому установлению, таково единство Церкви» (Хомяков. 2, 191).

²⁷³ Рим. 8, 22.

²⁷⁴ Евр. 2, 5.

²⁷⁵ Одумавшийся Бердяев впоследствии многое заимствовал у Свенцицкого и почти буквально его повторял: «Человек не может просто уйти от космоса, он может лишь изменить и преобразить его. <…> И только человек, занявший место в космосе, уготовленное ему Творцом, в силах преобразить космос в новое небо и новую землю» (Бердяев Н. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. Париж, 1985. С. 102). «Кроме православия, ни одно вероисповедание на Западе не восприняло космичность воплощения и славу, открывшуюся для всей вселенной через воплощение Христово» (Антоний Сурожский, митр. О встрече. Клин, 2000. С. 185). Ср. также: «…человек преображает космос» (Алексий II, патр. Бог. Человек. Мир // Православие и экология. М., 1997); ОСК. I.2.

²⁷⁶ Платон почитал её «солнцем в царстве идей», мировым Разумом и Божеством. В. Соловьёв был убеждён, что она действует на сознательную волю в форме безусловного долга или категорического императива, а внутреннее требование совершенного соединения с абсолютным Добром определяет нравственный смысл нашей жизни: «В запросе нравственного совершенства уже дана общая идея абсолютного Добра – его необходимые признаки» (Соловьёв В. Оправдание добра. М., 1996. С. 403). Но она оставалась метафизическим понятием, раскрывающимся только в метафизике, что справедливо критиковал Б. Н. Чичерин (Вопросы философии и психологии. 1897. № 4. С. 594), и не была, как у Свенцицкого, Богом-личностью – Троицей.