Остановил его шум. Хруст веток, приглушенные крики, удары. Николай пробрался сквозь вишенник. Возле саманного дувала Валетка-почтальон дрался с Ленькой Катуковым, Тихоновым сынком.
Минуты три Николай смотрел на драку, потом махнул на костылях к дувалу.
— Цыц, петухи! Чего не поделили?
Валетка опустил руки. В этот миг Ленька с наскоку ударил его в лицо и перепрыгнул через дувал. Валетка охнул и кулем ткнулся под ноги Николаю. Тот помог ему встать, вытер кровь с губы и усадил рядом, на краю пересохшего арыка.
— Чего дрались? — спросил он.
Валетка нагнул голову, старательно зализывал губу и примерял к плечу полуоторванный рукав.
— Теперь я его каждый день бить буду, — хрипло сказал он и всхлипнул, но не расплакался. — Он меня, дядя Коля, зауголком дразнит, — признался мальчик. — Говорит, что меня мамка за углом пригуляла.
Валетка вскинул на Николая глаза, похожие на дымчатый хрусталь, с радужными кружочками зрачков. Они глядели доверчиво и с болью. Николай почувствовал, что сердце мальчишки сжимает огромная цепкая обида, подступающая к самому горлу. Он обнял мальчугана за плечи. Тот доверчиво приник к нему.
Жил Валетка по соседству с Николаем в саманной мазанке. Где нагуляла сына телятница Дарья, неведомо было и всезнающим бабам. Коротконогая, с большими руками и жидкими космами волос, Дарья и в девках-то не прельстила ни одного парня, а в тридцать лет оказалась беременной.
— У каждого человека есть отец, Валетка, — сказал Николай. — Без него бы ты и родиться не мог.
Валетка зажмурил глаза и облегченно вздохнул. Николай ощутил, как отмякло у него под рукой плечо мальчика.
— Я как раз и говорил, что без отца никто не родится. Мамка сказывала, что папка был, только он заболел и умер, когда я еще в зыбке качался… Жалко, что умер. Одной матери человеку мало.
Валетка замолчал. Он думал, наверное, о своем отце. Он не знал, кто тот был, и воображал его то трактористом, то конюхом. Иногда сладко и невероятно мечтал: а вдруг отец его был летчик или моряк? Воображал так отчетливо, что верил себе.
— Вот у Ваньки Савохина весной отец помер, — заговорил Валетка. — Выходит, Ванька теперь зауголком стал?.. Разве я виноват, что мой папка помер? Пусть теперь Ленька на улицу не выходит. — Глаза мальчугана захолодели. — Я и матери скажу, чтобы его матку на порог не пускала.
Николай невольно улыбнулся. Дарья умела раскладывать карты. Подсмеивались раньше над ее гаданием, а как стала война забирать мужиков, не одной Дарье захотелось вперед заглянуть.
Никому не отказывала Дарья, и карты в ее руках большей частью выпадали так, что получалось скорое свидание и дом родной. А если и удар — туз трефовый посредине оказывался, — то рядом непременно была девятка или король какой-нибудь, которые удар тот делали легче…
За гадание Дарья денег не спрашивала, но знали бабы слабость телятницы и оставляли на столе шкалики и поллитровки.
Выпив, Дарья требовала, чтобы сын был при ней. Она обнимала его, говорила всякие бестолковые слова. Иной раз пела частушки, тяжело топотала короткими ногами.
Пьяной матери Валетка стыдился. Он запирал дверь и захлопывал окно. Хмуро ждал, пока мать наговорится и выпляшется, потом укладывал ее спать и рядом ставил миску с огуречным рассолом или взвар.
— Не взяли еще фашисты Севастополь, дядя Коля, — неожиданно сказал Валетка. — Я вчерась на почте радио слышал. Ожесточенные бои. Наши пятнадцать танков подбили.
ebooksa