— Разведка второй месяц не может отыскать в обороне ни одной щелки, а вы про лыжный батальон… Утопия, подполковник, фантазия чистой пробы… Сложили мы ручки и успокоились, а немцев надо бить. Сейчас не сорок первый год, не те времена.
Генерал любил напоминать командирам первый год войны. Ему не пришлось бегать от немцев. В то время генерал командовал дивизией на Дальнем Востоке. В действующую армию пришел, когда дивизия развивала наступление на Смоленск.
Иногда Петру Михайловичу казалось, что Зубец считает каждого, кто отступал в сорок первом году, лично виновным в этом отступлении. Хорошо, что генералу не пришлось отступать. И плохо. Тот, кто хлебнул большой ложкой горя в сорок первом, помнит это крепко.
Генерал закурил папиросу, пустил в потолок струйку дыма, помолчал, невесело уткнувшись в карту глазами.
— Решено отложить операцию по захвату плацдарма, — неохотно сказал он. — Паводок будем пережидать… Не оправдали мы, подполковник, надежд командования.
Барташов понял, что генерал имел тяжелый разговор в штабе армии.
— Надо активизировать подготовку к будущей операции, — генерал раз за разом затянулся папиросой. Дым выпустил резко, густым клубком. — Сидим на бережку с закрытыми глазами. Надо разведать оборону до метра. Даром ваша разведка солдатскую кашу ест.
— Не могут пройти, — сказал Барташов. — Вчера поисковая группа снова возвратилась без результата.
— Сегодня послали? — генерал вскинул всклокоченную и оттого кажущуюся еще больше голову.
— Нет, сегодня не посылали… На льду под снегом промоины. Лучшие разведчики не могут пройти.
— Должны пройти, — настойчиво сказал командир дивизии. — Гоняйте разведку каждый день… Усильте ее и гоняйте.
— Будут большие потери, товарищ генерал… У меня в разведвзводе лучшие бойцы собраны.
— Хочешь, чтобы война без потерь была? — генерал прошелся по комнате. Рассохшиеся половицы проскрипели под бурками. — На войне живую силу приходится терять.
Петр Михайлович стиснул челюсти. «Живая сила» — он ненавидел этот хитрый штабной термин. Было в нем что-то подленькое. Казалось, не хватает человеку мужества сказать, что на войне убивают людей, и он каждый раз загораживался от своей совести этим удобным словечком.
Раньше, в сорок первом, Барташов и сам говорил: живая сила. После смерти Сергея ощутил, что живая сила — это живые люди… Живой Сережка… «Мертвая сила» — такого термина в военных уставах нет. Не придумали его штабисты. Мертвая сила на войне никого не интересует. Россия-матушка велика, людей на войну всегда хватало.
Петр Михайлович понимал, что война не может быть без потерь. Он не хотел бессмысленных потерь. Он не хотел, не мог допустить, чтобы его разведчики стали «мертвой силой». Чтобы дойти до этого простого соображения, надо было потерять сына, пройти отступление сорок первого года. Ни того, ни другого не испытал Зубец, поэтому ему легко посылать разведгруппы на смерть.
Подполковник ответил командиру дивизии, что обеспечит усиление разведки и активизирует действия ее в квадрате 12—26. О результатах будет докладывать ежедневно.
Генерал выслушал подчеркнуто четкий ответ командира полка и уловил в нем нотки протеста.
Трудно работать с такими командирами. С одной стороны, Барташов умен, смел и инициативен. В бою спокоен. При нужде первый из траншеи выскочит.
Но упрям до крайности. Бережет солдат, как гувернантка ребятишек. Мягкотелых генерал не любил, но и упрямство имеет свои пределы.
ebooksa