Но Наташка вдруг сильно заинтересовалась.
— Что? И кто? Алла?
— Да, Алла. Открытки одинаковые, понимаешь? Вдруг мы упустили что-то? А она нашла.
— По открытке вышла на преступника, ты хочешь сказать?
— Да, именно! Она узнала, кто убил ее сестру. И поплатилась за это.
Живцова помолчала, обдумывая мои слова.
— Тогда нам нужна эта открытка для анализа.
— Первую, по всей видимости, выбросили, когда мы ее на столике в кафе забыли. А вторую украли вместе с сумкой. Теперь единственное, что можно делать — ждать ответов от Федора Алексеевича, если ему удастся заставить бывших коллег начать расследование.
— Зачем он вообще потащил тебя с собой? — раздраженно изрекла подруга.
— Я ж говорила: чтобы опознать вещи Аллы.
— То есть Изольды?
— Да. Это была Изина сумка.
— Какая конкретно?
— Коричневая. Со шнуровкой сбоку и цепью через плечо вместо ремешка.
— Не помню такую.
Наташка, в отличие от большинства женщин, особо не увлекалась предметами гардероба, драгоценностями, бижутерией, аксессуарами и парфюмом (она его использовала, конечно, но тот, что дарили, своего вкуса к духам у нее нет). Только зачем тогда спрашивает?
Я с сомнением на нее посмотрела, а она полезла уже в свою сумку — белую необъятных размеров — и выудила из нее маленькую бутылку коньяка и одноразовые пластиковые рюмки в прозрачной упаковке.
— Давай? За помин души покойной. Обеих, — добавила она, видя, что я собираюсь что-то уточнить.
— Я не могу пить в жару. Тем более коньяк. — Видя обиженное выражение лица подруги, быстро добавила: — А тебе и подавно не стоит. У тебя же дела сегодня. Серьезные, — саркастически выделила я, используя ее собственные слова.
— Ой, поверь, одна рюмка ничего не сделает. Даже поможет.