Это устроило всех: администрацию, которая облегчённо вздохнула и быстренько закрыла дело по той же причине, что и у Штыря, и зэков, которые вдогонку по достоинству оценили поступок Валентина.
Наверное, я был единственным, кого не устроил такой конец. Оттого что не удалось уберечь Валентина, долгое время я не находил себе места. Не говоря уже о том, что злодейство Штыря имело для меня неожиданное продолжение. Кто-то из «доброхотов», вероятно решивших, что таким образом сможет заслужить одобрение Кольки-Бака, «Смотрящего» зоны, сообщил ему, что с «правильным пацаном», то есть со Штырём, расправился «москвач». Вполне естественно, такое Колька-Бак не мог оставить без внимания и потому вскоре вызвал меня на «разборку».
Несколько минут Колька-Бак смотрел на меня в упор, не произнося ни слова, потом сказал:
— Послушай, Режиссёр, это правда, что ты замочил Штыря? — Его тон не предвещал ничего хорошего.
Я понял, что лучше не оправдываться, а самому попытаться напасть:
— А тебе известно, что Штырь, прикрываясь дружбой с тобой, внаглую беспредельничал в отряде, а бедного Валентина зверски изнасиловал ни за что ни про что, заявив, что ты его всегда отмажешь?
— Кому говорил? — недовольно нахмурился Колька-Бак — услышанное явно подрывало его авторитет.
— Мне говорил… — Я пожал плечами, потом уверенно добавил: — Да об этом все знали…
Здесь я немного слукавил: все действительно знали, что Штырь прикрывался дружбой с ним — он об этом не раз заявлял, — но это было единственное, о чём все знали.
Тем не менее, моя хитрость сработала: «Смотрящий» повернулся к одному из своих «шестерок»:
— Это правда?
К счастью, он не уточнил, о чём именно спрашивает.
— Да… — пожал тот плечами.
— Вот сучара позорный! — Колька-Бак брезгливо сплюнул. — Знал бы раньше — сам бы завалил паскуду!.. — Затем повернулся ко мне и заметил без особого удовлетворения: — Ладно, Режиссёр, живи…
Его тон не сулил мне полной индульгенции, и принятое им решение было явно вынужденным, но, к моему счастью, я попал под указ, и администрация с удовольствием избавилась от моего присутствия, отправив меня на «химию». Для тех, кто не помнит или не знает, что такое «химия», поясняю.
В то время существовало такое правило, когда администрация в качестве поощрения отправляла осуждённого, отбывшего определённую часть срока, на стройки народного хозяйства.
Называть это «химией» стали в годы правления Хрущева, который решил всерьёз поднять химическую промышленность. В неё валом погнали дешёвую рабочую силу, то есть условно-досрочно освобождённых зэков.
По этому указу прибывший к месту назначения бывший заключённый должен был жить и работать под надзором спецкомендатуры, отчисляя из своей зарплаты двадцать процентов в пользу государства.
Но фокус заключался не в этих двадцати процентах, а в том, что работали «химики» на самых грязных и тяжёлых работах, получая за это мизерную зарплату.
Кроме того, негласно существовало положение, при котором менты, наблюдающие «химиков», могли придраться к любому из них и вернуть на зону, при этом срок, отбытый на стройке народного хозяйства, не засчитывался. И зачастую те, кто рвался на «химию», столкнувшись с беспределом на месте распределения, старались быстрее вернуться в «родную» зону…
ebooksa