Семь лет за колючей проволокой

А я сам настолько полюбил своего Героя, что мне самому стало необходимо хоть чем-то быть похожим на него. И довольно часто ловлю себя на мысли, что в том или другом случае Бешеный поступил бы точно так же, как бы поступил и я сам. И когда спрашивают, не писал ли я портрет Савелия с самого себя, отвечаю, что в нём конечно же есть черты характера, присущие мне, но больше всего в нём того мужчины, каким бы хотелось быть мне самому…

Наступил 1983 год… Один из самых трагических в моей жизни…

Подумалось: можно ли проклинать время? Ни в коем случае! Разве время виновато в тех или иных бедах Человечества? Всегда виноваты ЛЮДИ! Проклинаю ли я тех, кто виноват в моих бедах? И да, и нет! Почему такая двойственность? Думается, что вы, прочитав эту книгу до конца, наверняка поймёте ПОЧЕМУ…

Глава 11

Русский вор

Я поднимаю свой бокал За всех, познавших вкус неволи, За всех, кто в зонах испытал Всю тяжесть арестантской доли, За всех, кто замерзал в тайге, Полураздетый и голодный, За всех, кто уходил в побег, Чтоб только умереть свободным! Кто выжил — злу наперекор — И кто живёт, не унывая, Кто пережил чужой позор — За тех бокал свой поднимаю!..

Человек предполагает, а Бог располагает. Эта древняя мудрость снова внесла коррективы в мою жизнь и заставила отложить работу над книгой. В середине ноября 2001 года ко мне в гости приехал человек, с которым меня познакомил с полгода назад мой кровный брат Андрей Ростовский.

Во время нашей первой встречи Владимир, по прозвищу Пухлый, или Владимир Ставропольский, приехал с Кавказа вместе со своей обаятельной супругой Мариной. Оба были элегантно и с большим вкусом одеты. Володя, несмотря на кряжистую фигуру, выглядел даже стройным, а серебристая седина украшала короткую причёску, придавая всему облику значимость и благородство.

Владимир был подчёркнуто вежлив, его речь сразу завораживала доброжелательностью, отличалась богатством лексики.

Мне и в голову не могло прийти, что этот человек провёл «за колючей проволокой» почти четверть века! Единственное, что вызывало некоторое недоумение, — его совершенно потрясающая детскость. Казалось, этот человек как можно быстрее старается вобрать в себя весь окружающий мир своими удивлённо раскрытыми глазами, а самым простым, по меркам обычного человека, вещам или событиям слишком бурно радуется, действительно как ребёнок-подросток, который приехал из самой глуши…

Мы с ним много говорили на разные темы, нам было интересно общаться. Владимир хорошо знает литературу, историю, увлекается космическими проблемами. Узнав, что я тоже окунался «за колючую проволоку», Володя довольно часто вспоминал своё прошлое, и постепенно передо мною открылись многие страницы его жизни.

Связавшись с далеко не идеальными дружками и имея в себе дерзкий, независимый характер, Володя трижды привлекался к судебной ответственности ещё по малолетству. Мне и раньше многое рассказывали про дикие нравы и не всегда справедливые устои детских колоний, но то, о чём мне поведал Владимир, вынудило задать себе вопрос:

«Как этот человек, пройдя такие дикие испытания, сумел сохранить в себе человеческие качества?»

Но ещё более сильное впечатление произвели на меня рассказы об испытаниях Владимира в колонии города Соликамска, эта колония входила в состав УсольЛАГа.

УсольЛАГ аж с начала восьмидесятых годов считался «красной» зоной, где власть твёрдо удерживалась администрацией. А с 1982 года в специализированном централе Соликамска любыми средствами старались развенчивать «Воров в законе» то есть, говоря другим, более жёстким и правильным языком, «ломать их»!..

Именно здесь, изолировав «принцев» преступного мира» от остальных осуждённых, их заставляли вспомнить о лагерной дисциплине и о норме выработки. Неспроста администрацию этого централа зэки прозвали настоящим Абвером, а «Старшего Кума» — Канарисом.

А про саму колонию сочинили такие стихи:

Татары триста лет нас гнули, Но не могли никак согнуть, А на «Лебёдке» так согнули, Что триста лет не разогнуть!..

Чтобы сломать «Воров в законе» или «Авторитетов», оперативники опускались даже до фальсификации фотографий и подделки почерков. К примеру, возьмут фотографию известного и весьма уважаемого в криминальном мире «Вора в законе» и подмонтируют ему в руки метлу, после чего публикуют этот фотомонтаж в местной «сучке» — многотиражной ментовской газете. А для убедительности рядом со снимком печатают обращение якобы самого «Вора в законе», написанное его почерком (а подобных специалистов «за колючей проволокой» у них хватало), где говорилось о том, что этот Вор отказывается от воровской жизни, воровских традиций и встаёт на путь исправления.

Представляете, каково услышать про себя такое «Вору в законе»?.. Ведь по неписаным законам «Вор в законе» — это пожизненный как бы титул, и лишиться его он может только в двух случаях: либо умерев, либо за ошибки, несовместимые с самим положением «Вора в законе», либо стать «прошляком», отказавшись по каким-то «особым» причинам от своего воровского звания на «воровской сходке»…

Эта газета рассылается по всем зонам, и зачастую жизнь такого Вора становится навеки загубленной. Ему остаётся только два пути: либо броситься на фальсификаторов и биться с ними до тех пор, пока самого не замочат, либо начинать работать на них…

Нарядчиком зоны в Соликамске, исполнявшим ещё и обязанности Коменданта пересылки, был некий зэк по фамилии Холод. Про таких «конченых сук» на зоне говорят: «Негодяй отъявленный и гад конченый».