На письменном столе у Германа телефон с электронной памятью АОН, сейчас узнаю, кто сегодня звонил, во сколько, откуда?.. Нет ничего, все стерто. Предусмотрительный убийца.
Я заторопился. Уже не хотелось заниматься детальным осмотром квартиры. Достаточно того, что следов борьбы не было и обыск не проводился. Попасться в чужой квартире — не шутка. Если меня обнаружат вместе с мертвым хозяином — уголовный розыск сразу захочет задать множество вопросов. Обдумывать ответы на них придется за тюремной решеткой неопределенно долгое время.
А ведь Грай наверняка рассчитывает на мою помощь, ему сложно вести оперативную работу с одной рукой.
Вышел из квартиры, в лифте содрал перчатки. Ну и дела с этими котами! Круто начинается! Но я был рад, что остался незамечен. Жив, могу свободно передвигаться, предпринимать действия, какие сочту нужными. В общем, понял, что повезло. Снова был бодр, готов к действию.
Торопливо выйдя на тротуар, повернул направо и уже сделал больше десяти шагов, как рядом затормозила милицейская машина. Открылась дверца, и мой старый знакомый, сержант Петренко из уголовного розыска нашего Автовского отделения милиции, крикнул:
— Послушайте, Виктор, откуда вы идете? Не от Германа Еремина?
Сердце мое упало в пятки и с трудом возвращалось обратно.
— Я заходил выяснить, где он проводит сегодняшний вечер.
— Выяснили? — подозрительно приглядывался ко мне сержант.
— Он не ответил на телефонный звонок и не открыл дверь.
— Не хотите подняться со мной?
Я согласился. А что было делать?
К сержанту подошла дворничиха в оранжевой безрукавке, надетой на ватник.
— Вы видели этого гражданина здесь? — спросил Петренко.
— Да, видела. Он зашел в дом минут пятнадцать-двадцать назад, а только что, перед вашим приездом, вышел.
— А прежде вы его не встречали?
— Нет, не встречала.
Мы поднялись наверх, и дворничиха открыла дверь. Сержант Петренко вошел в комнату, сразу увидел рукоятку ножа, торчащую из груди хозяина, и, поворотившись ко мне, зарычал:
— Зачем вы к нему приходили? Говорите откровенно, не вздумайте врать!
— Я уже объяснил вам цель моего пр’гхода и могу только повторить. То, что я вижу, снимает с Германа мои подозрения в воровстве кошек.