— Как можно быстрее, Ваше Величество!
— Как можно быстрее… — повторила Екатерина. — Я укажу ближайшую дату… тот самый день, когда король сможет по своему усмотрению распоряжаться финансами.
Екатерина сжала губы, сдвинула брови, в глазах ее сверкнула молния, и недрогнувшей рукой королева вывела:
«В Париже… на следующий день после смерти герцога Генриха де Гиза».
Тут удивился даже Руджьери. Он обратился к королеве по-итальянски, чтобы Моревер не понял:
— Екатерина, вы с ума сошли! Подумайте, этот человек может отнести вексель герцогу. Тот заплатит миллион, и все французское дворянство выступит против вашего сына.
— Он так и сделал бы, если бы ему были нужны деньги и только деньги. Но он хочет отомстить. И ради мести он готов поступиться деньгами. Я же вижу — он смертельно ненавидит Гиза. Молчи, я таких людей хорошо знаю.
Екатерина не ошиблась. Затевая все это, Моревер преследовал две цели: во-первых, получить деньги, и много денег. Он хотел покинуть Францию, чтобы избавиться от Пардальяна (ибо Моревер не очень-то верил в смерть своего врага). Про себя он решил, что на все ему хватит двухсот тысяч ливров, запросил триста тысяч, а получил пятьсот! Во-вторых, Моревер горел желанием отомстить герцогу де Гизу. Гиз оскорбил и унизил его. В то время, когда Генрих де Гиз разыскивал Виолетту, он явно не доверял Мореверу, не упускал случая высмеять, обидеть, задеть своего слугу. Такое трудно простить…
Моревер без всякого удивления прочитал последнюю фразу, написанную Екатериной, потом хладнокровно сложил пергамент и спрятал в карман камзола.
— Благодарю, Ваше Величество! Дата мне вполне подходит.
— Вы полагаете, что указанный день наступит скоро? — спросила Екатерина, и Моревер уловил в ее голосе нотки волнения.
— О, это не от меня зависит, мадам! Я не Бог, чтобы знать день смерти Генриха де Гиза, и не король, чтобы отправить его на эшафот…
— Так уж прямо и на эшафот? — спросила Екатерина.
Руджьери также удивленно посмотрел на Моревера.
— Объяснитесь, сударь, — попросил астролог. — Значит, речь идет не…
— …не о покушении, — твердо заявил Моревер. — Я не намерен стрелять в него из аркебузы, как в Колиньи. Ни в коем случае! Думаю, было бы правильней, если бы вы, Ваше Величество, написали бы не «на следующий день после смерти», а «на следующий день после казни герцога де Гиза».
— Моревер, — проговорила, задыхаясь от волнения, старая королева, — ты действительно можешь представить нам весомые улики против Гиза? Говори же, не бойся! Я действительно когда-то позабыла о тебе, но если ты окажешь подобную услугу моему сыну, ты получишь не пятьсот тысяч, а много больше… Слышишь?
— Конечно, Ваше Величество. Но мне достаточно того, что вы соблаговолили мне предложить. Вы дали на мое имя вексель на пятьсот тысяч ливров, а я даю вам вексель на голову герцога де Гиза. Прочтите это, мадам…
С этими словами он вынул из кармана бумагу и протянул ее королеве. Бросив быстрый взгляд на документ, Екатерина сразу же узнала почерк.
— Рука Гиза! — прошептала она.