Сын шевалье

Пардальян на мгновение заколебался. Но, внезапно, решившись, отрицательно покачал головой.

— Нет! — сказал он. — Возможно, вы правы, и никто не станет искать ее здесь… К тому же, пока вас нет, я сам буду заглядывать сюда, чтобы удостовериться в ее добром здравии.

— Кстати, — воскликнула вдруг герцогиня, — вы знаете, что она спрашивала у меня, как ваше имя?

— И что же?

— Я ответила, что вас зовут граф де Маржанси.

— Странная мысль! — промолвил Пардальян, поднимая брови. — Я вовсе не собирался скрывать свое имя от этой девочки.

— Поскольку вы сами не назвались ей, я решила, что мне не следует опережать события… По возвращении из Андильи я исправлю свою оплошность.

— Ба! Не тревожьтесь из-за пустяков. Это не имеет никакого значения.

Тут Пардальян распрощался с друзьями и отправился прямиком на свой постоялый двор «Паспарту».

Оказавшись у себя, Пардальян, который безумно хотел спать и который был уже не в том возрасте, чтобы бодрствовать всю ночь — если читатель помнит, он сам это заявил, — так вот, Пардальян, подтащив кресло поближе к окну и поставив рядом на столик полную бутылку с пустым стаканом, впал в долгое раздумье, прихлебывая время от времени маленькими глоточками вино.

Только когда бутылка почти сравнялась пустотой со стаканом, шевалье очнулся, увидев, что уже совсем светло и что на улице царит привычное утреннее оживление.

С кряхтением поднявшись, он с сожалением посмотрел на разобранную постель и решительно двинулся к лохани с холодной водой. Умывался он машинально, ибо мысли его явно блуждали где-то далеко. Затем он вдруг встряхнулся, словно желая отогнать навязчивое видение, и подумал вслух:

— Эка важность, в конце концов! Я интересуюсь этим юношей, потому что он мне и в самом деле интересен. Вот и все!

Освободившись, таким образом, от мысли, терзавшей его так долго и так упорно, он, освеженный своими холодными обливаниями, вышел на улицу и неторопливо, как праздный прохожий, направился на улицу Фур, дабы посмотреть, что творится вокруг Бычьего дворца.

Не обнаружив ничего, что могло бы внушать тревогу, он двинулся обратно, насвистывая песенку времен Карла IX.

Глава 17

РЕМЕСЛО, КОТОРЫМ ЗАНИМАЕТСЯ ЖЕАН

Увидев, как Жеан входит в спальню, Бертиль встала.

Он приближался к ней, несмелый и растерянный, и едва не перевернул маленький стол с угощением, что возник, будто препятствие, между ними. Он и сам не смог бы сказать, как сумел добраться сюда, настолько подгибались у него ноги. Его обуревало сильнейшее волнение, сердце бешено стучало, в голове было пусто, как у пьяного. Он не смел смотреть на нее! И тем не менее видел ее совершенно отчетливо. Ему хотелось заговорить, но он чувствовал, что любой звук застрянет у него в горле.

Она ощущала такое же волнение. Но девственная чистота и невинное простодушие давали ей силу, которой не могло быть у мужчины. Поэтому первой нарушила молчание именно она, и голос ее лишь слегка дрожал: