Нострадамус

— Очень, — процедил Рено сквозь зубы.

— Какое несчастье, друг мой! — воскликнул Сент-Андре. — Тебя словно преследуют беды! Потому что — только не отрицай, Рено, а то я перестану верить в твою дружбу! — вот уже неделю я вижу, что ты подавлен каким-то страшным горем. Твои возгласы, твое поведение, твой голос, рыдания, которых порой ты не в силах сдержать, — все, все говорит об этом!

— Да, — подтвердил Роншероль, — и началось это… Когда же? Погоди-погоди… Ах да, в тот самый день, когда происходил этот мятеж нищих на Гревской площади! Когда сожгли колдунью…

Рено опустил голову. Сердце его будто сжимали тиски. Он переживал одну из тех минут, когда человек, каким бы сильным и мужественным ни был, может просто умереть, если не услышит слова утешения, одну из тех минут, когда человек забывает об осторожности, об угрожающей опасности, обо всем на свете, когда он способен отдать все за самую малость дружеского участия.

— Эта колдунья… — начал он шепотом.

— Ну? В чем дело? Говори же! Эта колдунья?

— Она моя мать!

— Твоя мать! — хрипло повторил за ним Роншероль, и несчастному юноше показалось, будто он слышит в голосе друга жалость и сочувствие.

— Да… Моя матушка! — горестно повторил он и, рыдая, бросился в раскрытые ему навстречу объятия барона де Роншероля.

А барон, крепко прижимая его к себе и шепча слова утешения, думал:

«Он у меня в руках! Ему конец! Это была его мать! Господи помилуй! Я же это подозревал… Ай-ай-ай! Он у меня в руках! Сын колдуньи задумал жениться на дочери Круамара! Вот это да!»

Как ни странно, Рено довольно быстро удалось взять себя в руки, подавить волнение, и его так называемым «братьям» почудилось, будто он обладает какой-то загадочной таинственной силой воздействия на собственные чувства.

— Друзья мои! — абсолютно спокойным голосом сказал он. — Известия, которые я только что получил, вынуждают меня нынешней же ночью покинуть Париж. Роншероль, ты найдешь для меня хорошую лошадь. А у тебя, Сент-Андре, при дворе большие связи. Ты поможешь мне получить пропуск через Адовы ворота[5].

— Нет ничего проще! — отозвался Сент-Андре.

— Пропуск понадобится мне к часу ночи.

— Отлично, дорогой друг. Но как же твоя свадьба? Ты отложишь венчание до времени, когда вернешься в Париж?

— Нет, — ответил Рено решительно и непреклонно. — Вы познакомитесь с моей нареченной сегодня, вместо того чтобы познакомиться завтра. В Сен-Жермен-л"Оссерруа через час после полуночи начинается месса. Вот во время этой мессы мы и обвенчаемся с Мари. Вы же придете туда, братья мои?

— Конечно! — обрадовался Сент-Андре. — Значит, увидимся в половине первого?

— Значит, в Сен-Жермен-л"Оссерруа, — уточнил Роншероль. — Но лучше мы там будем к полуночи.

— Прекрасно, — сказал Рено. — Так действительно лучше. Встречаемся в полночь. У меня хватит времени представить вас моей невесте.