Нострадамус

Екатерина подошла к Монтгомери и спросила его:

— Вы слышали?

— Нет, мадам, — твердо ответил капитан.

Королева пришла в восторг от его ответа. Но продолжала настаивать:

— Нет, вы слышали, как он говорил со мной! Последняя из моих придворных дам, предоставленных мне только смеха ради, последняя из моих служанок не стерпела бы такого обращения! Ну, скажите же, вы слышали?

— Мадам, — стоял на своем капитан, — я вижу и слышу лишь то, что мне приказывают видеть и слышать!

— Вот и прекрасно! — не уступала Екатерина. — Считайте, что я приказала вам слышать!

Монтгомери поднял глаза и увидел перед собой красивую молодую женщину, еще похорошевшую от недавно пролитых слез, с разрумянившимся лицом, с влажными губами. И его словно молнией поразила мысль: в эту минуту королева стала всего только женщиной, и, если он захочет, она будет принадлежать ему, а если эта ослепительная, выходящая за пределы простых человеческих желаний мечта сбудется, если он на самом деле из охранника превратится в любовника королевы, перед ним откроется невообразимо прекрасное и роскошное будущее.

«Я рискую головой, — подумал он. — Моя жизнь — ставка в этой игре. Орел или решка… Удача или смерть!»

И — упал на колени перед Екатериной, шепча с неподдельной страстью:

— О, мадам, в таком случае, если вы приказываете, — да, я слышал, я видел все! Вы — моя повелительница, и — Господь свидетель! — я клянусь, что мое сердце разрывается, когда мою королеву, мою богиню, ту, кого я хотел бы видеть на пьедестале, гонят с престола! Клянусь вам, что, если бы надо было умереть, чтобы добиться такой чести, я умер бы с радостью, осушив губами эти святые слезы, которые катятся из ваших глаз!

Екатерина сделала самое большее, что могла сделать в этот момент: она подняла капитана с колен, притянула его к себе, подставила его губам свои прекрасные глаза и шепнула:

— Так выполните то, чего вам так хочется!

Когда под утро осчастливленный Монтгомери покидал спальню королевы, обменявшись с ней перед тем нерушимыми клятвами, между этими двумя людьми был уже заключен договор, расторгнуть который могла бы одна только смерть… Хотя, прямо скажем, любовь, вспыхнувшая между Екатериной и капитаном шотландцев, не имела завтрашнего дня и не сулила счастливого продолжения. Правда, изредка встречаясь с любовником, королева всегда доказывала ему, что для него она прежде всего женщина, но постепенно он стал замечать, что померещившиеся ему было роскошь и удача становятся неуловимыми, как мираж. Постепенно он понял, какую именно роль отводила ему Екатерина в своей жизни, и тогда решил выйти из игры.

— Мадам, — сказал Монтгомери королеве, — я хотел быть героем, сжальтесь надо мной и не делайте из меня наемного убийцу!

Она промолчала.

И однажды он привел к ней барона Лагарда:

— Вот человек, который вам нужен.

Екатерина все поняла и извлекла из знакомства с Лагардом всю возможную выгоду: именно тогда был организован Железный эскадрон. Но Монтгомери тоже оставался во власти королевы. Он не стал наемным убийцей, как того желала королева, но тем не менее для него началась полоса угрызений совести и раскаяния, потому что его новое существование оказалось еще хуже предполагаемого: он стал доверенным лицом.

Итак, Екатерина Медичи, выйдя из дома Нострадамуса на улицу Фруамантель, присоединилась к своему эскорту, состоявшему из капитана Монтгомери, барона Лагарда и дюжины головорезов Железного эскадрона. Она двинулась вперед, опираясь на руку Монтгомери, а Лагард пошел следом за ними. Головорезы выстроились справа и слева от них. Сопровождаемая этой ордой ночных хищников, королева молча дошла до низкой двери, через которую собиралась проникнуть в Лувр, но не стала этого делать. Остановившись, она сказала тихо: