– Я благодарю моего друга Ксантиппа из дема Холаргос. Его слова напомнили о последнем пункте для тех из нас, кто обсуждал пророчество оракула в Дельфах.
В воцарившейся тишине Ксантипп услышал шорох ветерка. Он знал, что Фемистокл слишком умен, чтобы рискнуть проявить неуважение, и все же у него сложилось впечатление, что он может подчинить своей воле любого, если сочтет это необходимым.
– Жрица оракула однажды сказала Клисфену: «Лишь деревянный оплот пребудет спасеньем афинян». Помните?
Толпа ответила согласным ропотом; многие указывали на массивную скалу, возвышавшуюся над городом. Фемистокл тоже посмотрел на нее.
– Акрополь, да. Именно там тиран Гиппий забаррикадировался от народа и спартанской армии, которая пришла, чтобы свергнуть его. Он думал, что деревянные стены спасут его. Оракул не сообщил никаких подробностей, но я не думаю, что жрица Аполлона имела в виду именно эти стены. Они не спасли Гиппия!
Заметив, что в толпе начинаются разговоры, он быстро добавил:
– Говорю вам, деревянный оплот – это корабли, которые мы построим. Когда Персия вернется, мы спасемся на кораблях, в море! И пророчество исполнится.
Слушатели закивали в знак поддержки, и Фемистокл улыбнулся. Он беспокоился, что Ксантипп охладил пыл афинян своим сухим стилем. Собрание проходило четыре полных дня в месяц. Люди ценили величественные жесты, но им не нравилось, когда их подталкивали. Временами сухие аргументы более убедительны, чем самые цветастые приемы риторики. Такой момент настал для них.
– Я призываю к обязательному голосованию, – сказал Фемистокл.
– Поддерживаю, – добавил Ксантипп, хотя сотни других ответили одновременно.
Фемистокл признал его вклад и, наклонившись ближе, шепнул:
– Сегодня ты на стороне правых, Ксантипп. Нам действительно нужны эти корабли. Это бодрит, не так ли?
В этом голосовании никто не писал никакого имени на куске керамики; люди просто расходились на две стороны к краям Пникса, потом их считали.
Ксантипп смотрел на афинян, направлявшихся поддержать или отклонить внесенное предложение. Они потратили на это весь свой день. Некоторые просидели и всю вторую половину дня, и ранний вечер, слушая срочные судебные дела. Другие подавали жалобы, которые предстояло рассмотреть небольшим группам таких же граждан. В мире не было ничего подобного, но бывали времена, когда ему хотелось, чтобы простое почитание играло большую роль. Собрание напоминало могучего молодого быка. Им можно было управлять легким прикосновением, но он был молод, уверен в себе и ужасающе силен.
– Впечатляет, – наконец сказал Ксантипп. – Ты думаешь, что корабли – это действительно деревянный оплот пророчества?
– Конечно, – сказал Фемистокл.
Ксантипп уже пожалел, что спросил, а Фемистокл хлопнул его по плечу и направился на свою сторону, чтобы его сосчитали.
Голосование сложилось в их пользу, и все богатство новых копей пошло на строительство большего количества кораблей, чем Афины знали когда-либо прежде. Аристид с мягким изяществом завершил эту часть собрания официальным признанием поражения по данному ходатайству, хотя на его шее и подбородке проступил слабый румянец.
Глава 13
С наступлением темноты корабли были замечены на якоре у восточного побережья Аттики. Если Мильтиад надеялся вернуться в порт Пирей тайком, его ждало разочарование. В конце лета ночь наступает медленно, но даже в родных водах капитаны не рисковали плыть в полумраке, опасаясь посадить корабль на невидимую скалу. Они предпочитали найти безопасную якорную стоянку до рассвета, когда снова взойдет солнце.