Сделав глубокий вдох через нос, Ксантипп решил что будет спокойным, и в упор посмотрел на сына. Мальчики не могут воспитывать себя сами.
– Покажи мне, – сказал Ксантипп.
Сын посмотрел на него с надеждой, не смея поверить своим ушам:
– Прыжок?
– Если ты говоришь, что готов, – сказал Ксантипп, с усмешкой глядя на него. – Да, прыжок!
Перикл восторженно вскрикнул и подхватил брошенные ему сестрой поводья. Маленький пони удивленно фыркнул, зажимая железное удило. Перикл не справился бы, если бы животное оказало сопротивление, но пони последовал за мальчиком, возмущенно заржав.
– Я поправлю препятствие, – сказала Елена, прищурившись и глядя ему вслед.
Она хотела переставить жердь чуть ниже, но отец махнул рукой:
– Оставь как есть. Твой пони справится. Если Перикл усидит, для него это будет важно.
К его удивлению, дочь заколебалась. В этот момент она напомнила ему Агаристу.
– Это ведь не для того… чтобы наказать его? – спросила она. – Ты же не хочешь преподать ему урок?
Ксантипп вздохнул. В юности он боялся собственного отца. Старик пугал его тем, что был мужчиной больше, чем надеялся стать сын. Время и опыт, казалось, уравняли их. Он покачал головой. Слишком сложно объяснить это детям.
– Просто оставь все.
Дочь коротко кивнула и с беспокойством посмотрела в дальний конец поля, где разворачивался Перикл. Мальчик завопил и ударил пятками, беря с места в галоп. Слишком быстро. Перикл, как блоха на шее зверя, вцепился в гриву и поводья, пригнувшись и подтянув к ушам колени. Падение было неминуемо, и Ксантипп испытал укол страха – неужели сын погибнет у него на глазах? Приносит ли возраст беспокойство? Или это ослабление духа, при котором труднее пренебрегать риском? Он не мог… И тут все кончилось – пони пролетел над жердью под стук собственных копыт и дикие вопли всадника.
Елена подпрыгнула от радости, вскинув руки к небу. Ксантипп улыбнулся, когда она повернулась, и какое-то мгновение был просто счастлив.
Ее взгляд скользнул мимо отца, и она нахмурилась. Ксантипп оглянулся через плечо, а Перикл развернулся, лежа плашмя на спине пони и возбужденно бормоча и похлопывая по гриве, от которой поднялось облако пыли.
К ним подошли двое мужчин. Одним из них был Маний, он сопровождал некоего незнакомца, явно не из домочадцев. Хорошее настроение Ксантиппа испарилось моментально. Время, проводимое с детьми, было очень личным и драгоценным. Он нисколько не хотел, чтобы посторонние вторгались в его жизнь.
Под обращенным на него недобрым взглядом Маний опустил голову и покраснел:
– Мне жаль, куриос. Этот человек – посланец собрания. Говорит, что дело срочное и ему нельзя отказать.
– Меня послал Эпикл, – сказал мужчина, небрежно поклонившись.