— Да, понимаю, не самое серьезное имя, однако оно принадлежит ей, а значит, я должен называть ее именно так! Терпеть не могу это «Клэр», как называют ее миледи и прочие обитатели Тауэрс-парка, а «миссис Киркпатрик» и вовсе нелепо: все равно скоро сменит фамилию.
— Когда, папа? — уточнила Молли, словно в прострации.
— Не раньше Михайлова дня[18], — ответил доктор и, следуя собственным мыслям, продолжил: — А хуже всего то, что она и дочь назвала почти как цветок: Синтия! Слава богу, ты у меня просто Молли.
— Сколько ей лет? Синтии?
— По-моему, она твоя ровесница. Учится в школе во Франции, набирается изящных манер. Приедет на свадьбу — тогда и познакомитесь, — а потом она вернется в школу еще на полгода или около того.
Глава 11
Завязывается дружба
Мистер Гибсон полагал, что Синтия Киркпатрик приедет в Англию, чтобы присутствовать на свадьбе матери, однако сама миссис Киркпатрик подобного намерения не имела. Назвать данную особу решительной было бы трудно, и все же ей как-то удавалось избегать нежелательного для нее и получать желаемое. Она спокойно выслушала предложение мистера Гибсона, чтобы Молли и Синтия стали подружками невесты, однако сразу сообразила, что поблекшая невеста рядом с сияющей юной красотой дочерью будет выглядеть невыгодно. Осталось придумать убедительную причину, почему Синтии лучше остаться в Булони.
В первую ночь после помолвки миссис Киркпатрик легла спать в предвкушении скорой свадьбы. Главным преимуществом замужества было для нее освобождение от школы — нищей, неприбыльной, малочисленной: оплаты за обучение едва хватало на аренду здания, налоги, еду, стирку и зарплату учителям. Она не видела особых поводов для возвращения в Эшкомб: разве что закрыть дела и собрать свои вещи, — и надеялась, что пыл мистера Гибсона заставит его поспешить со свадьбой и потребовать, чтобы она как можно скорее рассталась со школой раз и навсегда. Миссис Киркпатрик даже заранее приготовила весьма убедительный и страстный монолог, способный устранить чувство неловкости, которое следовало бы испытывать при необходимости сообщить родителям учениц о закрытии школы и о том, что в предпоследнюю неделю летних каникул им придется подыскать для дочерей новое место обучения, однако уже следующим утром леди Камнор решительно отменила красивые планы, заговорив об обязанностях нареченных жениха и невесты.
— Разумеется, вы не сможете бросить школу внезапно, Клэр. Свадьба никак не состоится раньше Рождества, и это очень хорошо. Мы все соберемся в Тауэрс-парке, а для детей поездка в Эшкомб на бракосочетание станет прекрасным развлечением.
— Думаю… боюсь… не уверена, что в планы мистера Гибсона входит столь долгое ожидание. В подобных обстоятельствах мужчины крайне нетерпеливы.
— О, чепуха! Лорд Камнор рекомендовал вас своим арендаторам и наверняка не захочет причинить им неудобства. Мистер Гибсон сразу это поймет: он человек умный, иначе никогда не стал бы нашим семейным доктором. А что вы решили насчет дочери? Уже успели подумать?
— Нет. Вчера было слишком мало времени, а когда волнуешься, трудно думать о серьезных вещах. Синтии уже почти восемнадцать, так что, если мистер Гибсон пожелает, можно устроить ее гувернанткой в хороший дом, но это вряд ли: он слишком добр и великодушен.
— Что ж, в таком случае дам вам время сегодня уладить кое-какие дела, только не тратьте его на чувства: для этого вы уже далеко не молоды, — лучше придите к полному взаимопониманию, ведь в конечном счете именно от него зависит будущее счастье.
В итоге жених и невеста достигли некоторого взаимопонимания, но, к глубокому разочарованию миссис Киркпатрик, мистер Гибсон поддержал леди Камнор относительно обязательств перед ученицами и их родителями. Несмотря на то что с каждым днем все больше страдал от бытовых неурядиц, он все же был слишком благороден, чтобы пытаться убедить миссис Киркпатрик оставить школу хотя бы на неделю раньше того срока, который считал допустимым. Доктор даже не представлял, насколько легко было бы ее убедить; применив чудеса хитрости, ей не без труда удалось подвести жениха к мысли о Михайлове дне.
— Не могу выразить, Лили, какое счастье и облегчение испытаю, когда вы наконец станете моей женой, хозяйкой дома и защитницей бедной маленькой Молли, но никогда не посмею нарушить ваши прежние обязательства. Это было бы неправильно.
— Спасибо, любовь моя! Как вы добры! Большинство мужчин подумали бы исключительно о собственных желаниях и интересах! Уверена, что родители моих дорогих учениц придут от вас в восторг и удивятся столь глубокому проникновению в их интересы.
— В таком случае ничего им не говорите. Ненавижу, когда мной восхищаются. Почему бы просто не заявить, что желаете продолжать работу до тех пор, пока они не подыщут другую школу?
— Потому что не желаю, — честно ответила миссис Киркпатрик. — Больше всего на свете я мечтаю сделать вас счастливым, превратить дом в уютное, спокойное гнездышко и обласкать милую Молли, заменив ей мать. Не хочу приписывать себе добродетель, которой не обладаю. Будь моя воля, сказала бы: «Люди добрые, найдите своим дочерям другую школу к Михайлову дню, так как после него у меня появятся иные заботы». Страшно даже подумать, как в более позднее время вы будете возвращаться в темноте, промокнув под дождем, домой, где никто о вас не позаботится. Ах, если бы я могла принимать решения, то посоветовала бы родителям забрать своих чад у той, чье сердце уже далеко. Раньше Михайлова дня согласиться на свадьбу не могу: это было бы несправедливо и нехорошо, — да и уверена, что вы не станете меня принуждать, поскольку слишком добры для этого.
— Что же, если считаете Михайлов день подходящим, так тому и быть. А что говорит леди Камнор?