— Потому что я жила здесь, когда еще была мисс Клэр Канмор. Красивое имя, правда? А потом вышла замуж за мистера Киркпатрика. Бедняга был всего лишь викарием, но происходил из очень хорошей семьи. Если бы три его родственника умерли бездетными, я стала бы женой баронета, однако Провидение не позволило этому случиться, а ведь мы должны довольствоваться тем, что имеем. Оба его кузена женились и завели большие семьи, а бедный дорогой Киркпатрик умер и оставил меня вдовой. С тех пор миновало уже семь месяцев.
— А как зовут вашу дочку? — спросила Молли.
— Синтия! Это теперь моя единственная радость. Если будет время, перед сном покажу ее портрет, а теперь мне пора идти. Леди Камнор просила спуститься пораньше, чтобы помочь занять гостей. Сейчас позвоню в колокольчик, а когда придет горничная, пусть отведет тебя в детскую и объяснит няне леди Коксхейвен, кто ты такая. Я очень сожалею, что так вышло, но не плачь и поцелуй меня. Ты действительно милая девочка, хотя и не такая очаровательная, как Синтия. О, Нэнни! Будь добра, отведи эту юную леди… Как тебя зовут, дорогая? Молли Гибсон? Отведи мисс Гибсон в детскую, к миссис Дайсон, и попроси позволить ей попить чаю с детьми, а потом вместе с ними прийти в столовую к десерту. Я все объясню миледи.
Нэнни заметно подобрела, когда получила от Молли подтверждение, что она действительно дочка доктора Гибсона, и с готовностью отправилась исполнять поручение миссис Киркпатрик.
Молли в детской освоилась сразу: с легкостью подчинилась требованиям и даже помогла миссис Дайсон: заняла малыша игрой, в то время как няня наряжала остальных детей к выходу в кружева, муслин, бархат и яркие широкие ленты.
Закончив, миссис Дайсон обратилась к Молли:
— Итак, мисс, другого платья у вас здесь нет?
Другого платья действительно не было, а если бы и было, то вряд ли оно оказалось бы лучше нынешнего, сшитого из толстого белого канифаса, поэтому осталось только тщательно умыться и позволить няне расчесать и надушить волосы. Молли подумала, что предпочла бы остаться в парке и переночевать под великолепным спокойным кедром, чем подвергаться неведомой пытке под названием «выход к десерту», явно считавшейся и детьми, и нянями главным событием дня. Наконец прозвучал призыв лакея, и миссис Дайсон в шуршащем шелковом платье во главе своей процессии направилась в столовую.
В ярко освещенной комнате вокруг красиво сервированного стола собралось большое общество джентльменов и леди. Каждый нарядный ребенок сразу подбежал к матери, тетушке или старшей сестре, и только Молли осталась стоять на месте: идти было не к кому.
— Кто эта высокая девочка в плотном белом платье? Полагаю, посторонняя?
Леди, которой адресовался вопрос, поднесла к глазам лорнет, но тотчас же опустила.
— Наверное, француженка. Знаю, что леди Коксхейвен искала компаньонку для своих девочек, чтобы те как можно раньше усвоили правильное произношение. Она, похоже, совсем растерялась!
Сидевшая рядом с лордом Камнором леди жестом подозвала Молли, и та подошла в надежде найти пристанище, но когда леди заговорила по-французски, густо покраснела и едва слышно пробормотала:
— Я вас не понимаю, мэм. Я всего лишь Молли Гибсон.
— Молли Гибсон! — громко воскликнула леди таким тоном, словно имя ничего ей не объяснило, зато его услышал лорд Камнор.
— Ах, так это ты спала на моей кровати?
Граф зарычал, как медведь из детской сказки, но Молли, к сожалению, не читала «Трех медведей», решила, что лорд разозлился по-настоящему, поэтому задрожала и прижалась к доброй леди, которая позвала ее к себе. Лорд Камнор, видимо, считал эту шутку удачной, поэтому все время, пока дамы оставались в столовой, насмехался над Молли, вспоминая то спящую красавицу, то царевну и семерых богатырей. Добрый джентльмен и не подозревал, какие мучения доставляли его шутки чувствительной девочке, уже и так страдавшей из-за того, что не проснулась вовремя. Если бы Молли вспомнила, что миссис Киркпатрик обещала ее разбудить, то без труда нашла бы себе оправдание, но бедняжка думала лишь о том, что она здесь чужая и лишняя на этом празднике жизни. Раз-другой она спрашивала себя, ищет ли ее отец, однако от одной лишь мысли о мирном домашнем уюте горло так больно сжималось, что Молли боялась разрыдаться. В то же время интуиция подсказывала, что чем скромнее она будет держаться, чем меньше хлопот доставит, тем лучше.
Надеясь, что никто ее не замечает, девочка вышла из столовой вслед за дамами, однако надежда не оправдалась: она немедленно стала темой разговора ужасной леди Камнор и ее доброй соседки по столу.
— Только представьте! Увидев эту юную леди, я приняла ее за француженку! У нее черные волосы и ресницы, серые глаза и совершенно особенный цвет лица, который встречается на севере Франции. К тому же леди Коксхейвен искала для своих девочек образованную и приятную в общении компаньонку.
— Нет! — возразила леди Камнор, как показалось Молли, очень сурово. — Это дочь нашего доктора из Холлингфорда. Приехала сегодня утром вместе в попечительницами школы. Устала от жары, уснула в комнате Клэр, а когда проснулась, все уже уехали. Завтра утром отправим ее домой, но на ночь придется оставить здесь. Клэр настолько добра, что готова приютить девочку у себя.