Нечем дышать

Дуг поерзал на месте и поморщился. Зак улыбнулся ей. Чарльз продолжал сверлить ее взглядом, и она сдалась. Спрятаться было негде.

Сесили глотнула чаю.

— Ладно. В общем, Сноудон… — Даже от того, что она произнесла название, перехватило дыхание, однако новый порыв ветра помог это скрыть. Сесили выждала в надежде, что буран разъярится и позволит ей соскочить с крючка. Но Манаслу, кажется, тоже хотела послушать. Ветер стих.

— Я участвовала в Национальном испытании «Три вершины» вместе со своим бывшим, Джеймсом. Нужно было подняться на три самые высокие вершины Шотландии, Англии и Уэльса за двадцать четыре часа, — пояснила она исключительно для Зака. — Джеймс вел меня, потому что у него была квалификация альпиниста. Это испытание очень популярно.

— Все это хитроумный план. Глупо даже пытаться, — пробормотал Дуг.

Сесили кивнула:

— Люди недооценивают его. И я тоже недооценила. Это было в октябре, вскоре после того, как ты, Чарльз, объявил о своей миссии. Забавно, как получается: тогда я о тебе только услышала, и вот я здесь…

— Счастливая череда событий. Продолжай.

— К тому моменту, когда мы добрались до Сноудона, я была абсолютно без сил — сначала было восхождение на Бен-Невис и Скофул, а потом мы всю ночь ехали. Я практически не спала, хотя была на заднем сиденье, и не ела. Прогноз для Сноудона был не очень хорошим, но не плохим — это же Уэльс, там всегда мерзкая погода. В Озерном крае у меня промокли ботинки, поэтому Джеймс посоветовал мне сменить их на кроссовки. У нас было три часа, чтобы подняться на вершину и уложиться в отведенные сутки. Джеймс не сомневался в успехе, несмотря на мою дикую усталость. По его настоянию мы свернули с маршрута у указателя на Криб-Гох. Он сказал, что так наше восхождение будет более престижным.

— Криб-Гох — что это? — спросил Зак.

— Знаменитый маршрут к вершине по хребту. Там много скрэмблинга[57], а идти нужно по узкой кромке. При обычных условиях это не так уж тяжело, но при плохой погоде может стать смертельным. Ведь ты знаешь об этом, да, Дуг?

Сесили перевела взгляд на руководителя экспедиции. Его зубы были стиснуты, на скулах играли желваки. Она нахмурилась, но все же продолжила:

— Вот так. Когда мы подошли к хребту, непогода разыгралась вовсю: проливной дождь, сильный ветер, град. Я тогда впервые столкнулась со скрэмблингом… и, как я уже сказала, на мне были хлипкие кроссовки. Джеймс продвигался чуть быстрее, поэтому я предложила ему идти дальше, а сама повернула обратно. Не хотела, чтобы он провалил испытание. Я изо всех сил пыталась найти основной маршрут вниз, но была дико уставшей и каким-то образом оказалась в ловушке, из которой не было пути ни вверх, ни вниз.

Ветер, бушевавший вокруг палатки, как будто перенес ее на хребет. Сесили на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, опустила взгляд на руки.

— Я замерзла. Ладони саднили — я сильно поцарапалась, когда цеплялась за скалы. Карниз, на котором я стояла, был у́же моей стопы — я практически балансировала на цыпочках. Все мышцы дрожали от напряжения. Я не могла шевельнуться. Меня парализовал страх. Если упаду, то погибну. Сигнала на телефоне не было, а из-за ветра никто не услышал бы мои крики.

— И что ты сделала? — спросил Зак.

Сесили помолчала. В большинстве случаев она старалась скомкать конец истории, рассказывала его быстро и без подробностей. Однако здесь, в палатке, в окружении настоящих альпинистов, должна была рассказать всю правду.

— Мне повезло. Слава богу, на хребте оказался еще один альпинист. Женщина. Она заметила меня и стала пробираться ко мне. Увидев, что я застряла и охвачена отчаянием, осталась со мной и стала посылать экстренные текстовые сообщения горноспасательной команде. Я даже не знала, что существует номер для таких сообщений, — до такой степени я была не подготовлена. Потом она дала мне запасную куртку и вместе со мной дожидалась прибытия спасателей. Она постоянно говорила со мной, рассказывая об альпинизме и о своей жизни в Северном Уэльсе. Помогала мне сохранять спокойствие, и я многому научилась от нее.

Но погода ухудшалась, и опускалась темнота. Она начала нервничать. Обследовала окрестности и все же нашла путь, по которому я смогла бы слезть с карниза. Давала очень четкие и ясные указания, протягивала руку, просила сделать крохотный шажок вправо. Но я не могла. И тогда она перебралась ко мне. А когда сделала это…

Сесили судорожно втянула в себя воздух, ее руки дрожали. Эмоции прорвались через преграду усталости: печаль, чувство вины, сожаление… но и облегчение от того, что она наконец-то рассказывает всю историю. Она должна сделать это в память о Кэрри. Возможно, они, зажатые в третьем лагере, — единственные люди на земле. И ей нужно произнести слова вслух, чтобы сделать признание.