– Р-р-р-р.
– Видишь, мальчик! – дядька переключился на парня. – Наша собачка утверждает, что ты здесь уже гостевал с дружками. И я ей верю, потому что она не ошибается, и потому что, если с ней спорить – она яйки в два счёта откусит.
Проговаривая медленным, уверенным тоном эти слова, он извлёк из кармана складной нож, раскрыл его и, покрутив в руках, словно любуясь отражением солнечных лучей на полированном лезвии, продолжил беседу.
– Прежде чем мы начнём вести конструктивный диалог, я хочу, чтобы ты знал мою жизненную позицию. Нам так проще консенсус найти будет.
Понимаешь, у меня есть жена, дочь и внучка. Они хорошие, добрые люди – и слабые в придачу. Женщины, что возьмёшь… Так вот, я не хочу, чтобы им в жизни повстречалось такое вот говно, как ты и твои дружки. И я сделаю для этого всё, что в моих силах и даже больше. И обязательно добьюсь результата, чего бы мне это не стоило. Ведь желания, те самые, заветные, должны исполняться, иначе зачем тогда всё это? Ты со мной согласен?
Парень в ответ пытался что-то ответить, но Николай с силой вжал его голову в землю. Потому вместо ответа слышалось лишь бульканье.
– Я ещё не закончил говорить. Сыночка, тебе известно, что такое методы форсированного допроса в полевых условиях? Нет? Грустно. А мне известно. Я это в армии проходил, когда срочную в Войсках Дяди Васи тянул. Ещё при Союзе. Нам ознакомительную лекцию читали, в общих чертах, конечно, без тонкостей. А потом на сверхсрочной, во время заварушки одной и проверить теоретические познания пришлось на живом человеке, пока по пересечённой местности на югах носились… Почти сорок лет назад это было, но память у меня хорошая, не жалуюсь…
В доказательство он даже процитировал:
«…Пленные являются важнейшим источником получения сведений о противнике (особенно офицерский состав). Через них можно установить численность, состав группировки и вооружение противника, нумерацию его частей, характер укреплений, политико-моральное состояние войск и другие сведения, – это… как его… ага! Вот! – Допросы пленных бывают краткие (первичные) и полные. Краткий допрос производится (если позволяет обстановка) командирами РДГ по вопросам, непосредственно их интересующим и необходимым для выполнения поставленной им задачи.»
– Ты извини, – закончив декламацию армейской инструкции, душевно продолжил дядька, – практики давно не было… Но не переживай, сейчас закроем этот пробел. Конечно, непрофессионально получится, на любительском уровне, ну да ничего – тебе хватит.
Пленник в ужасе дёрнулся раз, другой и убедившись, что вырваться не удастся, снова глухо завыл в землю. Похоже, он не до конца осознавал происходящее.
Я напрягся, поняв, что сейчас начнёт происходить.
– Зюзя, пойди, пожалуйста, осмотри дорогу, – не надо ей на это смотреть. Ни к чему.
– Нет, – ответ разумной был категоричен. – Я должна увидеть это, чтобы понять вас. Я должна…
Ушастая сидела неподалёку от лежащего парня и сидящего на нём Николая и жадно, сузив глаза, всматривалась в происходящее. Под кожей у неё заиграли канаты сухих мышц, уши внимательно торчат; пасть, не смотря на жару, сжата. Лишь подрагивающая верхняя губа, периодически обнажающая мощные, белые зубы, портила всю красоту добермана.
– Зюзя! Иди! – впервые я позволил себе повысить голос на спутницу.
– Не-е-ет!!!
Взрыв в мозге был такой силы, что руки непроизвольно сжали голову, выронив оба ружья, словно могли загасить этот эпицентр ада. Ноги покосились, я упал на колени. Начался приступ.
Не знаю, каким чудом удалось не потерять сознание. До подзабытого НИЧТО было совсем рукой подать. Мир исчез, заполнив своё место болью.
Наверное, я закричал. А может быть и нет, может, это мне всего лишь привиделось. Как же не вовремя! Хотя это всегда так, остальное самообман. Для боли времени у здравомыслящего человека вообще нет. Никогда. Потому её можно лишь принять как незваную гостью и вечно учиться терпеть.