– Он говорил мне…
– Иосиф, не передавай его слов никому, ни даже мне. Это сохрани в душе своей и думай про себя. Не правда ли, – снова она начала, – что казалось бы радостно всякое горе, несчастье, смерть даже за него?!
– Он имеет большую силу.
– И потом его лицо!..
– Да, насчет наружности Андрей Иванович может поспорить с кем угодно, – вмешался Виктор.
– Когда он меня поцеловал… Соня остановилась:
– Он целовал тебя, Жозеф? О! так поцелуй и ты меня! – прибавила она, зардевшись. Иосиф наклонился к поднявшейся на цыпочки девушке и звонко поцеловал ее в щеку.
– Не так, не так! – и она сама прикоснулась к его устам.
– Ну уж и меня тоже за компанию! – попросил мальчик.
Поцеловались и эти.
– Как хорошо, Жозеф, теперь мне за тебя не страшно! Ты наш: нас трое!
– И даже четверо, пятеро, – считал по пальцам Виктор.
– Кто же еще? – спросил Иосиф.
– Их много; ты узнаешь, – серьезно ответила Соня и снова заговорила об Андрее. Повернув к дому, она прибавила небрежно:
– Вечером вчера ты поступил, конечно, очень благородно, но, разумеется, это дело еще далеко не решенное?
– То есть в каком смысле?
– Насчет твоей свадьбы…
– Отчего?
– Ну это там видно будет, не завтра же под венец?
– Конечно, не завтра.