Отправляться вверх но Неве было бы слишком тоскливо, да пожалуй у неё не было бы времени на такую долгую прогулку. Но Виктор не унывал. Нева была тотчас заменена Сестрорецком и качающаяся каюта – тряским вагоном. Сквозь стекла ресторана они смотрели, как дождь падал на белесое море, которое казалось светлее неба, но в сердце Виктора был такой же радостный ветер и трепетание, как и в тот счастливый день. Он даже искал искусственных аналогий, чтобы объяснить в благоприятную сторону все внешние явления; он говорил:
– Этот дождь похож на весенний: после него всё распускается, всё получает новую жизнь: листья, цветы, трава!
– Вы – ужасный фантазер, Виктор. Откуда вы знаете, что это именно такой дождь, как вам хочется? А может быть, он – грибной и после него пойдут только мухоморы.
Виктор смутился, но не хотел сдаваться.
– Нет, это хороший дождь, а это вы злая, Елизавета Петровна; выдумали какие-то мухоморы.
– Ничего я не выдумываю. Это вы фантазируете насчет дождя, а просто – дождь, как дождь.
Выло очень неудобно сейчас объясниться в любви, потому Виктор, оставив аллегорические намеки, стал опять говорить просто, как с приятелем.
В Сестрорецке больше делать было решительно нечего. Они потряслись обратно в город, решив вечером пойти в какой-нибудь летний театр. Елизавета Петровна заехала домой, чтобы переодеться, а Виктор в ожидании наигрывал какие-то вальсы на рояле, от которого пахло формалином.
– Ну вот, я и готова.
Никогда Елизавета Петровна не казалась Виктору такой красивой и желанной.
– Постойте, взяла ли я ключ? – сказала она, как только хлопнул французский замок. Оказалось, что и ключ, и портмоне она оставила в запертой квартире. Швейцар пошел к дворнику, чтоб, отворив черный ход, дать возможность господам снова попасть в комнаты.
– Я удивляюсь, что со мной случилась такая рассеянность! – говорила Елизавета Петровна, сидя на подоконнике.
– Может быть, вы так и хороши сегодня оттого, что рассеяны. Я вас никогда еще не видел такой красивой и милой.
– Если вы хотите говорить комплименты, должна сказать, что вы выбрали самую неподходящую минуту.
– Я вам не хочу говорить комплименты, я серьезно и искренно вас люблю.
– Ну да, я это знаю, я сама к вам отношусь отлично.
– Я не про то говорю. Я говорю, что я вас люблю, Елизавета Петровна.
– Вы хотите сказать, что вы в меня влюблены?
– Это не совсем выразило бы то, что я чувствую, потому что свое чувство я считаю редким и для меня единственным.
– Вы мне объясняетесь в любви?
ebooksa