ЧАО

— Орган?

— Сама все увидишь. Пойдем, пока не началось какое-нибудь действо.

В отличие от привычных высоких и украшенных резьбой ворот католических храмов, этот вход был невысоким и вел вниз, словно в какое-то подземелье. Но стоило ступить несколько шагов и впереди открывался большой зал, вырубленный прямо в скале. Три сектора кресел сходились впереди у небольшой площадки, поднимающейся на пару ступенек, образуя подобие сцены. Слева была примерно такая же возвышенность, где, очевидно, мог располагаться небольшой хор или оркестр. Еще левее до купола поднимались начищенные трубы органа.

Самое интересное было над головой. В дюжине метров над полом, словно парил, без каких-то колонн или арок, цельный медный купол в форме перевернутой тарелки. Он опирался на секционный стеклянный пояс, под которым были глыбы гранита по периметру. Весь зал был утоплен в скале. Свет от висевшего низко осеннего солнца проникал черед стеклянный пояс под куполом и пронизывал своими лучами весь объем зала наискосок, что создавало впечатление парившей медной тарелки, подобно инопланетному кораблю в Голливудской интерпретации.

В зале, действительно, было немноголюдно. Группки туристов фотографировались во всех ракурсах и недоверчиво все трогали руками. Некоторые набирались смелости и подныривали под ограничивающие красные канаты к органу и кафедре, с которой, очевидно, читались проповеди. Другие поднимались на второй ярус, нависающий балконом внутри над входом.

Акустика в зале действительно была необычной. Грубо обработанные куски скалы гасили своими острыми гранями все возможные искажения звука в большом зале. В этом мог убедиться любой, сказавший что-либо погромче. Поэтому в зале то и дело слышалась различная незнакомая речь. Похоже, всех посетителей не покидало ощущение необычности, и многие касались руками грубых гранитных осколков или отполированных поверхностей органа и панелей красного дерева с некоторым восторгом.

— Как тебе?

— Ничего подобного еще не видела…

— Если получится достать билеты на органный концерт, оценишь акустику.

— Хочу!

— Тут всего 80 сидячих мест, а кроме органа, в зале еще поют, играют и слушают проповеди… но попробуем.

— Пусть нам повезет.

Они еще немного посидели в зале, поглядывая на новых посетителей, кто пришел сюда впервые, как и они час назад. Было интересно сравнивать чужую реакцию со своими впечатлениями. Обоих посещали мысли о великом разнообразии привычек, взглядов и традиций в разных странах, и, в то же время, существовании простых и понятных истин, свойственных всем без исключения. И возникал вопрос, почему красота не спасала мир, как хотелось бы, почему энергия разрушения так сильна, и чьи-то убогие амбиции обращают в прах мечты и творческие порывы миллионов.

— Ну, что? Прогуляемся по городу пока дождя нет. Не знаю, как тебе, а мне Хельсинки понравился еще в первый приезд.

— Мне тоже. — Настя взяла под руку едва знакомого молодого человека, и они пошли по незнакомым улицам города, где второй век стояла бронзовая фигура русского императора в форме гвардейского офицера чужой армии.

Глава XXI

Дождь барабанил по окнам кафе то затихая, то усиливаясь. По углам небольшого зала сидели завсегдатаи, пришедшие поправить здоровье после выходных. Не так давно, когда в стране действовал закон о тунеядстве, было странно видеть в зарубежных фильмах угрюмых посетителей пивнушек в подобном состоянии, но время идет и подобные ценности свободного мира прижились и у нас.

Двое в штатском с короткими стрижками сидели у среднего окна, скорее всего для того, чтобы им не мешали пообщаться. Говорили негромко, поглядывая друг на друга, изредка бесцельно поворачивая пустую чашку на блюдце.

— Ну, не томи… — лицо майора не выражало никаких эмоций, но было напряжено.

— Спецы из «Альфа-про» отфильтровали ту ночную запись, и вот результат.