— Ахъ, Квильпъ, какъ вы меня испугали! вскрикнула бѣдная женщина, поднимая на него глаза, полные слезъ.
— Да я для того-то и крикнулъ, оправдывался муженекъ. — Зачѣмъ вы сюда пришли, негодница? Вѣдь я умеръ, я утонулъ.
— Прошу васъ, Квильпъ, вернитесь домой, умоляла жена;- обѣщаю вамъ, что это никогда болѣе не повторится. Вѣдь и произошло все это по ошибкѣ — оттого, отгого, что мы такъ безпокоились о васъ.
— Безпокоились обо мнѣ, ухмылялся карликъ. — Я очень хорошо знаю, что вы безпокоились, потому что не были вполнѣ увѣрены въ моей смерти. Я вернусь до мой тогда, когда мнѣ вздумается, и опять уйду, когда мнѣ захочется. Я буду, какъ блуждающій огонь, то тамъ, то здѣсь; буду постоянно вертеться около васъ; буду налетать на васъ совершенно неожиданно, чтобы держать васъ въ вѣчномъ страхѣ и безпокойствѣ. Уходите отсюда!
Жена съ мольбой протянула къ нему руки.
— Нѣтъ; сказалъ нѣтъ, и баста. Если вы еще разъ осмѣлитесь придти сюда безъ зова, я заведу злющихъ собакъ, которыя растерзаютъ васъ, поставлю на дворѣ капканъ, разложу петарды, которыя взорвутъ васъ на воздухъ и раскрошатъ васъ на мелкіе куски, какъ только вы наступите на проволоку. Убирайтесь вонъ, я вамъ говорю.
— Квильпъ, простите меня, вернитесь домой, настойчиво молила жена.
— Н-н-н-нѣтъ! заревѣлъ карликъ. — Не прощу до тѣхъ поръ, пока самому не захочется; да и тогда, чуръ, помнить: я не стану отдавать отчета, куда и насколько времени ухожу. Видите, вотъ вамъ Богъ, а вотъ порогъ, крикнулъ онъ такимъ страшнымъ голосомъ, — дѣлая при этомъ видъ, что сію минуту выскочить изъ койки, — жена стрѣлой вылетѣла изъ комнаты, боясь, что онъ и въ самомъ дѣлѣ, какъ есть, въ ночномъ колпакѣ, бросится вслѣдъ за ней и, схвативъ ее въ охапку, понесетъ ее по люднымъ улицамъ домой; а благовѣрный супругъ, вытянувъ шею, слѣдилъ за ней, пока она переходила черезъ дворъ, и затѣмъ, расхохотавшись во все горло, снова завалился спать. Онъ былъ очень доволенъ своимъ подвигомъ и гордился тѣмъ, что настоялъ на своемъ и съумѣлъ охранить неприкосновенность своего святилища.
XIV
Долго спалъ этотъ гостепріимный хозяинъ въ своей холостой квартирѣ, подъ аккомпанементъ дождя, среди сродной ему обстановки: въ грязи, въ сырости, въ копоти, окруженный крысами. Было уже поздно, когда онъ позвалъ своего камердинера Тома Скотта, чтобы тотъ помогъ ему встать и приготовилъ завтракъ. Онъ одѣлся, поѣлъ и, такъ же какъ наканунѣ, отправился въ Бевисъ-Марксъ.
На этотъ разъ онъ шелъ не къ Дику, а къ его патрону и пріятелю — самсону Брассу. Онъ никого не засталъ; даже миссъ Сэлли, — этотъ свѣточъ юриспруденціи, — не оказался на своемъ посту. Объ отсутствіи этихъ трехъ лицъ извѣщалось билетикомъ, привѣшеннымъ къ ручкѣ звонка, съ лаконической надписью, сдѣланной рукою Дика: «возвратятся черезъ часъ». Но такъ какъ не было обозначено время, когда билетикъ былъ вывѣшенъ, онъ давалъ лишь смутное и довольно сбивчивое указаніе являвшимся кліентамъ.
— Надо полагать, что здѣсь, по крайней мѣрѣ, есть прислуга, подумалъ карликъ, стуча въ дверь, — а мнѣ и этого будетъ достаточно.
Послѣ довольно продолжительной паузы, дверь отворилась и чей-то тоненькій голосокъ пропищалъ: «пожалуйста, потрудитесь оставить вашу карточку или записочку».
— Это что такое? пробормоталъ карликъ, съ изумленіемъ опуская глаза — небывалый съ нимъ случай — на крошечную кухарку.
Дѣвочка повторила, — точь-въ-точь какъ тогда, разговаривая съ Дикомъ — «пожалуйста, потрудитесь оставить вашу карточку или записочку».
— Хорошо, я напишу записку, сказалъ Квильпъ, проходя мимо нея въ контору. — Не забудь отдать ее хозяину, какъ только онъ придетъ домой.
Карликъ влѣзъ на самый высокій табуретъ и сталъ писать, а маленькая кухарочка, — въ свое время получившая инструкцію, какъ слѣдуетъ поступать въ подобныхъ случаяхъ, — стояла тутъ же, не спуская съ него глазъ: если бы онъ вздумалъ стащить хоть одну облатку, она тотчасъ же бросилась бы на улицу и закричала бы «караулъ».
Квильпъ торопливо написалъ всего нѣсколько словъ и, складывая записочку, случайно замѣтилъ, что дѣвочка смотритъ ему въ упоръ. Онъ пристально взглянулъ на нее.
— Какъ ты себя чувствуешь, спросилъ онъ, смачивая слюнями облатку и дѣлая при этомъ невообразимыя гримасы.
Дѣвочка, должно быть, испугалась его гримасъ: она ничего не отвѣчала на его вопросъ и только шевелила губами, видно было, что она повторяетъ ту же самую фразу, что и въ началѣ: о карточкѣ и записочкѣ.
ebooksa