— Хорошо — примирительно сказал сэр Колин — можем поговорить и так. Наши общие друзья рассказали вам о нашем… интересе?
— Для чего вам нужен лаз на границе?
— Скажем так, для знакомства жителей двух стран друг с другом.
Сухой смешок.
— Чушь собачья.
— Простите?
— Я сказал — чушь собачья.
Сэр Колин понял, что нить разговора он теряет или уже потерял. И он в опасности.
— Тогда почему мы должны продолжать этот разговор?
— Потому что мы можем быть полезны друг другу. Вы мне. Я вам.
— Хорошо. Чем вы можете быть полезны мне?
— Тем, что поможем вам выполнить работу. Если мы говорим об одном и том же.
— Например?
— О том, что надо кого-то убрать. Тут, на этой стороне.
Сэр Колин вздрогнул. Откуда они знают — мелькнуло в голове — опять предатель? Как будто не хватало одной Кембриджской пятерки…
Тут надо сказать, что британская разведка не занималась убийствами. По крайней мере, официально. Историю про Джеймса Бонда, агента 007 — написал Ян Флеминг, бывший адъютант шефа Секретной разведки, участвовавший во Второй мировой. Лицензия на убийство тогда была у очень и очень многих. В обычной реальности — этические правила MI6 основываются на том, что служба не нападает — она только защищается. Сэра Колина это сильно злило, он видел неэффективность службы по сравнению с КГБ, у которых никакой этики не было — но ничего поделать не мог. У них не было даже одного агента с лицензией 00 — что говорить о десятке или о целом отделе…
Перемены наступили совсем недавно. Раньше убивали американцы — но теперь, после Вьетнама и политической благопристойности Картера — это все было в прошлом. Был принят закон, запрещающий любому лицу, находящемуся на государственной службе США совершать убийство. С другой стороны — миссис Тэтчер и так была человеком решительным, а с годами решительность превратилась в жестокость. После того как САС взял штурмом иранское посольство — она целый вечер пила виски с офицерами в Гвардейских казармах, слушая их истории. И все кто надо — понял это правильно.
Добивайся своего — и вопросов к тебе не будет.
— Вы, вероятно, начитались Флеминга. Мы так не работаем.
— Тогда и говорить нам — не о чем.