Во Франции у власти были коммунисты, потому французов старались не трогать.
Аэропорт был дешевым — но суровым, соцреалистичным. Грязные стекла — надо было знать немцев, чтобы оценить всю глубину падения. Примитивные железные неудобные сидения. Дрянной кофе.
Зато дешево.
Когда пришла пора садиться на самолет — надо было пройти пограничный контроль, стоя в угрюмой, нервной очереди. Сэр Колин встал туда же, где все западные немцы — там не проверяли.
Из всех стран народной демократии можно было выехать только по визе…
…
Самолет Ту-154, по размерам похожий на Боинг 737 или Каравеллу — был не лучшим способом перемещаться из точки А в точку Б — но по крайней мере, они долетели. Прага встречала дождем, сэр Колин опасался, что их отправят садиться где-то в другом месте — но все же они сели. Аэропорт у Праги был таким же, как и в крупных советских городах. Может, подарок, как, кстати, и метро…
Но тут ему надо было сначала пройти таможню.
— Паспорт.
Сэр Колин положил бордовую книжечку с золотым гербом.
— Ролан Паскье.
— Верно, товарищ…
Пограничник внимательно посмотрел на него.
— Вы коммунист?
— Я социалист! — гордо сказал «Паскье».
Для простых людей коммунист и социалист было почти одно и тоже. Шлеп — и на паспорте появляется виза.
— Добро пожаловать в Прагу, товарищ…
…
За очередью прибывающих — незаметно наблюдал человек с худым, грубым лицом, одетый в костюм, который в Москве знали как «гэдээровский» и очень ценили — большую партию таких костюмов закупил спорткомитет СССР для Олимпиады-80. Когда Паскье прошел пограничный контроль — они с пограничником обменялись взглядами, и пограничник кивнул.
В Москве такого быть не могло. Второе главное управление КГБ знало, что гостя могут встречать, и один из встречающих — может быть туристом с чистыми документами, прилетевшим по туристической визе с единственной целью — проконтролировать прибытие ОИ[42]. И если устроить такую вот пантомиму — то можно ставить на дальнейшей слежке крест — ОИ почует неладное и не пойдет на контакт с агентом или зачем он там прилетел.