Я подтвердил, что занимался связями с прессой, но усомнился, что отношусь к числу подозреваемых.
— Ну ладно, в любом случае очень скоро ожидаются аресты, — он говорил весьма уверенно.
— В самом деле?
— Нам намекнули… в течение ближайших суток Уинтерс намерен арестовать убийцу. Вот почему я здесь торчу… как часовой при смертнике.
— А не сказали, кого собираются арестовать?
— Черт бы меня побрал, если я знаю. Думаю, Помроя. Послушайте, не могли бы вы мне оказать услугу. Видите ли…
Несколько выразительных слов помогли мне отделаться от него и от его услуги. Потом я поймал такси и поехал к зданию сената.
Мой второй визит в офис сенатора оказался совсем непохожим на первый. Повсюду на полу стояли большие корзины с упаковочной стружкой. Две женщины в сером заполняли их содержимым шкафов. Я спросил мистера Холлистера, и мне указали на старый кабинет сенатора. Руфус за столом изучал какие-то бумаги. Когда я вошел, он так резко поднял голову, что слетели очки.
— А-а, — облегченно вздохнул он, водрузил очки на место и жестом указал на стул. — Печальное занятие, — сказал он, хлопая бумагами по столу и добавил: — Дела… Вы хотели меня видеть?
Я кивнул. Продолжать игру следовало очень осторожно.
— Я подумал, что нужно заскочить повидаться с вами… чтобы попрощаться.
— Попрощаться? — Его совиные глазки округлились.
— Да, думаю, завтра я уеду в Нью-Йорк… Сегодня вечером будет много всякой суеты, и вполне возможно, что нам не представится возможности поговорить.
— Боюсь, что…
— Сегодня вечером намечен арест, — я взглянул на него в упор. Выражение его лица не изменилось, но руки неожиданно перестали похлопывать бумагами по столу, кулаки сжались и костяшки пальцев побелели; все это я успел заметить.
— Полагаю, вам известно, кого собираются арестовать?
— А вы не знаете?
— Нет, не знаю.
— Помроя, — я не знал, проиграл я или выиграл, сказать было трудно.
Он неожиданно улыбнулся, щеки его порозовели, и на них появились ямочки.