— Я привыкла к трудным пациентам, — с известной гордостью заявила она. — Неделю назад у нас с доктором был очень трудный случай. Там пришлось иметь дело с полной кастрацией, и мне…
— Пошлите за лейтенантом Уинтерсом, — слабым голосом попросил я, чтобы остановить поток ужасающих подробностей.
— Да, но я не совсем уверена, что…
— Иначе я сам встану и пойду к нему, — сказал я, с трудом садясь в постели.
Она встревожилась:
— Дорогой мой, сидите спокойно, я пойду разыщу его. Только не двигайтесь.
Я не мог двинуться, даже если бы захотел.
Чуть погодя она вернулась с Уинтерсом. Он выглядел встревоженным, да так оно было. Жестом он предложил ангелу милосердия покинуть помещение.
Когда мы остались одни, лейтенант спросил:
— Зачем вы это сделали?
— Что я сделал?
— Выпили столько таблеток снотворного? По словам доктора, больше дюжины, причем самых сильнодействующих. Если бы вы не сорвали трубку с телефона и дворецкий не услышал звонка в буфетной, вы сейчас были бы на том свете, как и собирались.
— Уинтерс, — мягко сказал я, — когда я соберусь это сделать, вы последуете за мной.
Он с тревогой посмотрел на меня.
— Что вы хотите сказать?
— Только то, что не пил я никакого снотворного. Меня отравили.
— Вы в этом уверены?
Я обозвал его всеми бранными словами, которые знал. Он мрачно их выслушал, словно пытаясь определить, обижаться или нет.
— Как вы думаете, кто вам их дал и каким образом?
— Дал их убийца, которого вы не смогли арестовать, а что касается того, как это сделали… Думаю, их подложили в кофе, который я пил после ужина. Миссис Роудс разливала что-то не совсем похожее на кофе по-турецки, напиток дорогой и крепкий, настолько крепкий, что на вкус не определишь, подмешано туда что-нибудь или нет.