— Затем, что я неделю не выходил на связь.
— И о чём вы говорили?
— Ни о чём таком, что могло бы заинтересовать вас. Я рассказал про постигшее нас с матерью горе. Элизабет выразила соболезнованья.
— И ни слова об архиве?
— Разумеется. Зачем вводить в курс дела Элизабет, если я к тому времени определился с решением?
Ответ породил очередную заминку, которая, как выяснилось позже, оказалась на руку не только Гришину, но и Богданову тоже. Появилась возможность переосмыслить происходящее.
Богданов созванивался с Элизабет трижды.
Первый раз француженка позвонила сама на второй день после смерти отца. Узнав о постигшем Илью горе, та настолько искренне восприняла потерю близкого Богданову человека, что хотела прилететь в Москву.
Илья же, зная насколько важно для француженки присутствие её в Париже, не мог позволить себе согласиться на столь непозволительные, а главное, никому ненужные жертвы. Не стал Илья открываться и по поводу архива. Сделай он это, Элизабет вылетела бы незамедлительно и это в тот момент, когда Богданову предстояла разборка с Гришиным. Поверил бы полковник в искренность намерений Ильи, зная, что француженка находится в Москве? Никогда. Впрочем, и в то, что Элизабет не знает о существовании тайника и наличии в нём архива деда.
Нет, он всё делал правильно. Удивлялся, возмущался, вносил коррективы, иногда был наивен, нередко зол. Роль бизнесмена, желающего стать богатым, не приложив особого труда, удалась, иначе Гришин раскусил бы его сразу. Одна неудачно оброненная фраза, и полковник начал бы плести иную, направленную против Ильи, паутину.
Что касается приезда Элизабет? Сработала договорённость, что до момента, пока Богданов не выйдет на связь, никаких встреч, переговоров, телефонные звонки только в случаях экстренной необходимости.
Гришин, кашлянув, прикрыл рукой рот, давая понять, что готов продолжить разговор.
— Ну, так что заставило француженку вернуться в Москву?
— Если исключить вариант сговора, остаются фамильные реликвии.
— Причём здесь реликвии?
— Притом, что Элизабет выехала в Париж для того, чтобы перепроверить касающиеся завещания бумаги. После того, как нас постигла неудача в Питере, та решила — в документах тех есть нечто, чему она, при расшифровке завещания, не придала значения.
— Не факт. Соколов мог передать реликвии на хранение банку. Или вывезти за границу?
— За двадцать с лишним лет не было найдено ничего из того, что хранилось на Гороховой. Коли так, вывод напрашивается сам собой: реликвии Соколовых ждут своего часа.
— И долго им ждать?
— Пока не объявится человек с доказательствами, что содержимое тайника принадлежит ему.
ebooksa