Французская мелодия

22
18
20
22
24
26
28
30

Сколько пролежал без сознания, Богданов не знал. Возможно, минуту, возможно, две.

Открыв глаза, первое, что увидел, были носки начищенных до блеска ботинок. Чья — то рука, схватив за волосы, потянула голову вверх.

Уже будучи в полусогнутом состоянии, перед глазами промелькнули лацканы пиджака, голубая в полоску рубашку, тёмно-синий в горошек галстук.

За волосы Богданова держал Гришин.

Инстинкт самосохранения сработал автоматически. Рука соскользнула при первом же движении плеч. Оставалось нанести удар головой в лицо, и можно было считать — половина дела сделано.

Шанс умер вместе с прижатым к затылку дулом пистолета. Ещё через мгновение над ухом прозвучал щелчок предохранителя, предупреждающий — дёрнешься, и ты труп.

Понимая, что предпринимать что-либо бесполезно, Илья, подняв руки вверх, застыл в повиновении.

— Что дальше?

— Дальше будешь делать то, что прикажу я, — спокойно без суеты в голосе, проговорил Гришин.

Представив себя с дыркой во лбу, Богданову ничего не оставалось, как произнести то, чего жаждал услышать полковник.

— Кто против?

— Ты.

— Я? — Илья развёл руки в стороны. — Да вы что? Вглядитесь в мои глаза. Перед вами сама покорность.

— Слушай меня, покорность, — выдохнул Гришин, глянув на стоявшего за спиной Ильи Григория. — Сейчас ты, я и Григорий спустимся в смотровую яму. Ты наберёшь коды замков, после чего вместе с нами войдёшь в хранилище.

— Трое не поместятся.

— Хорошо. Войдём вдвоём, ты и я. Как только архив перекочует из сейфа в гараж, мы тихо, не причинив вреда ни тебе, ни твоим родным, покинем дом, а через некоторое время и Никольское.

— А если не соглашусь?

— Не только согласишься, но и будешь умолять, чтобы мы не передумали.

— С чего бы это?

— С того, что один звонок по телефону покроет твою душу мраком.