Думаю, Щука еще до чего-нибудь бы договорился, но мы все глубже и глубже уходили в лес. Еще метров двести и должны были найти место смерти Кондрата.
— Кто бы это ни был, ясно одно, — тихонько сказала Банши, — должен был появиться разрыв. Хватит трепаться, и смотри в оба. Кружочек сделаем и назад пойдем.
Я кивнул. До темноты еще несколько часов, морозец чутка щиплет лицо, и, явно, становится холоднее. Чем глубже в лес, чем ближе продуваемые холмы и голые поляны с замерзшими прудами и болотами, тем холоднее становилось. Все мои чувства молчали — в разрезе ауры тишина, единственное яркое пятно за спиной — Банши. Попытка разглядеть призраков или духов — тоже пустота. Но что-то тревожило. Чувствовал себя замерзшим заторможенным пискуном.
Сначала появился запах. Попахивало тиной и тухлой рыбой. Слабенький не резкий запах, будто морозилка в рыбном ресторане протекает.
А потом и место смерти обнаружилось. Выделялось множеством красных лент, повязанных на деревьях. На земле глухо, если что и было, то как минимум дважды снегом замело и притоптано. А вот на деревьях были вовсе не ленты, точнее лента была всего одна — все остальное при ближайшем рассмотрении оказалось подмерзшими брызгами крови.
Примерно на уровне от полутора до двух метров на ближайших деревьях содрана кора. На старом дубе видны глубокие борозды, чисто срезано, будто стамеской прошлись. А вот рядом осина и следы совсем другие. Те же борозды, но внутри уже покрылись странной кашицей, от которой поднимался едва заметный пар — бледно-зеленая густая слизь, в которой копошились черные червячки.
— Осина не любит проклятье, как проклятые не любят осину, но пиявочники странные, соглашусь, — Банши заметила, куда я смотрю.
— Вот тута он лежал, — поеживаясь и стараясь не приближаться к деревьям, показал Щука на снег под лентой. — Грудью вниз лежал с мерзкой улыбкой.
— Это как так?
— Вот прям так, — Щука попытался изобразить, повернув голову вбок. — Шея наоборот была вывернута. Рожа синяя, а все тело покрыто кашей из снега и крови, уже подмерзшей.
— Следы были?
— Слабые уже. Но, — парень указал в просвет между деревьев, где виднелось открытое пространство, — я разглядел. Оттуда он пришел.
— Только его следы? — Банши сломала ветку и начала ковырять снег.
— Других не видел, а дальше прошел шагов двадцать, но такая жуть взяла, что забоялся. Вячко сюда пошел потом, но так и не вернулся.
— Ясненько, — Банши посмотрела на заснеженные верхушки деревьев, — А на ветках снег был?
— Это было, тоже подумал, что тварь какая могла с дерева сигануть, — пожал плечами Щука. — но нет. Кажись все же медведь его задрал, там где-то. А он раненый дошел и упал уже.
— И шею себе свернул, так? — раз нет следов убийцы, это еще не значит, что его убили где-то в другом месте, а вот телекинез или бестелесный фобос очень даже мог.
— Ну, это вам охотникам виднее, — Щука отступил на протоптанную нами тропинку. — Только я с вами дальше не пойду, если вы по следам наметились.
— А мы наметились? — спросила Банши, с улыбкой поправляя свои подсумки.
— А стрела как далеко у нас летит? — я улыбнулся в ответ и сделал первый шаг в сторону, куда вели следы.