— Фил, — позвала я его.
Он посмотрел на меня грустным взглядом.
— Этот парень, Оливер, он же не просто так ненавидит вас.
— Ты его защищаешь?
Лицо Фила исказилось, будто я была предателем. Это ясно, сейчас он готов дать отпор всем, кто имеет хоть малейшие мысли против Кевина.
— Я сама была не против сломать ему нос, когда он сказал это, — ответила я с какой-то строгостью в голосе, с какой обычно учителя объясняют ученикам тему урока. — Но у него есть своё оправдание.
— Разве?
— В начальных классах у него умер любимый пёс. Вы с Филом увидели его рыдающим на футбольном поле и рассказали всем, что Оливер рыдает как девчонка.
— Ты это помнишь? — удивился Фил.
— Да, потому что тогда я узнала, какими вы можете быть по отношению к слабым.
— Но мы не знали об этом.
— Ему это не объяснить, он помнит только, что вы изводили его в самый первый сложный период его жизни.
Я защёлкнула ручку, давая знать Филу, что пора собираться уходить, потому что Баната нет уже пятнадцать минут.
— Пойдём, — сказала я. — В больнице, наверное, Грейс уже ждёт нас.
Он медленно поднялся с парты, сложил всё в рюкзак и слегка помедлил, сверяя время на телефоне с настенными часами.
— Не медли, ты же не хочешь сидеть здесь ещё двадцать минут?
— Разве тебе можно ходить одной по городу?
— Мне семнадцать, конечно, можно, — я улыбнулась. — Пока отец думает, что я в школе, мы можем успеть многое в больнице. Я ни разу не заходила к Кевину в палату, и хочу сделать это сегодня.
— Тогда давай поспешим.
На улице разыгрался дождь. Мы выбежали на школьный двор, пробежав под высокими деревьями.