— У меня есть то, что я не успела сказать ему, — посмотрела я на папу. — Если ты можешь вернуть его…
Я не договорила, потому что словила на себе презрительный взгляд. Наверное, папа снова задумался над тем, что я не оправдываю его надежды.
— Ты уверена, что это стоит того, чтобы возвращать человека в то место, где у него умер лучший друг? — спросил он.
И правда, стоили ли мои слова о том, что я тоже его люблю, того, чтобы он снова оказался запертым в тёмном городе.
— Послушай, — начал папа. — Он вернётся, если посчитает нужным, не надо делать это против его воли. Позволь ему самому решить, как расположиться своей жизнью. Поверь мне, если он не случайный человек, он приедет, он обязательно вернётся, обязательно свяжется с тобой, а пока, он не может сделать это, ему слишком больно. Может, в другом месте его дела идут лучше. Я сам знаю, как место способно менять человека. Так что, Белл, сделай правильный выбор. Я спрошу ещё раз у тебя. Филлип Николсон сказал тебе, куда он уезжает?
Я молчала. Секунды шли медленно. Мысли в голове пробегались быстро. Я боролась внутри сразу с двумя чувствами. В конце концов, я решила, каким будет мой выбор:
— Нет. Фил не сказал мне. Ни слова.
— Как жаль, — улыбнулся папа. — Тогда я не смогу отыскать его.
Следующее утро выдалось светлым. Я проснулась в девять часов утра, что является достаточно ранним часом для меня. Пока ещё все спали, я быстро собралась и вышла на улицу, оставив записку, что ушла в дом Николсонов и вернусь совсем скоро. Я уже представляла, как отреагирует мама, прочитав моё письмо, уже предчувствовала, что меня снова обвинят в необдуманных поступках, но это совсем не удерживало. Я долго не могла уснуть этой ночью, думая над тем, что Фил был несчастен по нескольким причинам: Кевин, Шон и я. Уезжая, он ни за что не выбросит из головы эти три значимых для него имени, поэтому, если есть такая возможность, он должен знать, что отец вернулся к нему.
Я не думала о том, что Шон может ещё спать. Я думала, что он обязан проснуться раньше своего обычного времени. Нет, я не простила его, я всё так же злилась. Но, как сказал мне папа, я думала, что стоит помочь ему встретиться с сыном не ради его самого, а ради Фила.
Я уже подходила к дому Николсонов. Окно, которое выбил Тони, до сих пор оставалось разбитым, газон всё так же был разросшимся, дорожка пыльная и грязная, звонок всё так же не работал, почтовый ящик отсутствовал. Мне даже показалось глупым, что я думала, будто с возвращением Шона хоть что-то изменится во внешнем облике дома Николсона. Хоть он и не был в запое, он всё равно оставался тем лентяем, который в жизни не сделает ничего действительно стоющего, пока его об этом не попросят или не заставят.
Я громко задолбила в дверь кулаком. Уже заранее я решила, что скажу лишь две фразы и сразу уйду, никакого приветствия, никаких прощаний и пожеланий лучшего. И даже если Шон не расслышит мои слова или не поверит мне, я просто уйду, не сказав больше ни слова. А если уж выйдет так, что я не застану его дома или он просто не откроет мне, я больше никогда не вернусь.
К моему удивлению, Шон открыл почти сразу. Он стоял в той же футболке, в которой однажды я видела Фила. Наверное, это и заставило меня растеряться. Не будь он так чертовски похож на Фила, не стой он в такой же одежде, как у него, я бы сделала так, как надо, но у меня сразу создалось ощущение, что где-то рядом мой друг, и слова сразу вылетели из головы.
— Это ты, — повёл он взглядом, точь-в-точь, как его сын, когда тот обижался.
— Доброе утро, — неловко улыбнулась я.
Шон смотрел на меня, как на предмет своего раздражения. Конечно, ведь я была довольно грубой с ним, совсем не контролировала свои эмоции и высказывала всё то, что ему сложно принять. Но обидно ему от того, что он сам прекрасно понимал, что я права.
— Ты что-то хотела сказать? — спросил Шон.
Я отрицательно помотала головой.
— Высказать? — уточнил он.
— Я бы хотела извиниться за свою вспыльчивость, — промямлила я.