В Линкольнвуде гаснет свет

— Я помню! Точная цитата: «Метафора с пенисом-пушкой слишком очевидная».

— А ты такой, типа: «Это не метафора! Это просто пенис-пушка!»

Оба затряслись от смеха.

— Ох, блин… — простонал Дэн, когда снова смог говорить. — Где она сейчас, как думаешь?

— Кто, Антония Студиш? Признанный критиками автор «Тычинки»? Самого… — Марти выпятил нижнюю губу и заговорил низким голосом, специально растягивая слова, — жгучего, наполненного аллегорией произведения о сексуальных нравах Викторской эпохи. Чувак, я тебе стопроцентно скажу…

— Викторианской.

— Чего?

— Правильно: Викторианской эпохи.

— Да? — Марти пожал плечами. — Видишь, каждый день узнаешь что-то новое. Так вот, я тебе стопроцентно скажу, где она сейчас. Или была пару лет назад. Помощник профессора в Оберлине. «Тычинка» вышла из печати. Как и второй ее роман, который успеха не имел. Третий она не стала писать или, по крайней мере, никогда его не издала…

— Подожди, ты поддерживаешь с ней связь?

— Чур меня! Просто гуглю ее из ненависти, когда не хватает вдохновения. — Марти покачал головой. — Мне просто хочется, чтобы она знала, как все обернулось в жизни наивного пацана, которого она поливала дерьмом. Ты же знаешь, у меня четыре с минусом по ее предмету?

— Серьезно?

— Да! Она говорила такая «Всем четыре с плюсом! Кроме тебя, скотина!»

Марти уставился в бокал, глаза его потемнели. Дэн решил не упоминать свою пятерку, всплывшую в его памяти, — символ дороги, которой он не пошел.

— Мне просто хочется, чтобы она знала, — повторил Марти.

— Ты думаешь, она не знает?

— Конечно же нет. Не поверю, что она смотрит Си-би-эс. — Затем он снова просветлел: — А ты чем занимаешься? Все еще пишешь?

— О, нет… Не в том же смысле. Я юрист по ценным бумагам.

— Как эти типы на Уолл-стрит?

— Да.