– Вот теперь и я верю, что ты с островов, Рысь, только там умеют так ругаться. Что там?
– По нам работает снайперская пара, причём – с разных направлений.
– Вызови наших. Как командир разрешаю нарушить радиомолчание…
– Я бы рад, да весь эфир забит помехами – тут явно работаю профессионалы. Вон как всю радиосвязь подавили.
Орин, несмотря на боль и потерю крови, оскалился:
– Неужели клюнули…
Хм…
И почему меня это не удивляет?
Несмотря на весьма неоднозначную обстановку вокруг и непрекращающийся грохот взрывов, я решил прояснить ситуацию.
– Может, пояснишь мне, конспиратор, во что мы вляпались, и зачем тебя ко мне приставили?
Орин, бледный от боли и потери крови, как-то виновато посмотрел на меня и сказал:
– Тебя заказали.
– Не понял?
– Та девка-агент – которую ты завалил – оказалась из очень непростой семьи. Её папаня поднял все свои связи у торков и посулил огромную премию за твою голову.
– Ого! И мне ничего не сказали?
– Мы до последнего момента тебе не доверяли…
Договорить он не успел – если до этого близкий грохот взрывов миномётно-артиллерийского обстрела воспринимался как жутко страшное и неприятное действо, то начавшееся дальше просто заставило вжаться в землю, лежать и тихо материться.
Со свистом на наши позиции посыпались снаряды системы залпового огня и, судя по плотности, тут работал не меньше чем дивизион, а может быть – и не один. Даже вскользь брошенного взгляда было достаточно, чтобы понять элементарную вещь – за нас взялись серьёзно.
Густые клубы дыма заволокли и наш взводный узел обороны, и соседние по фронту позиции, и огневую точку на холме, с которой по идее должны были прикрывать наш отход…
Помимо этого, судя по ярким вспышкам, прямо сейчас наносился массированный артиллерийский удар и куда-то вглубь наших позиций, что полностью исключало возможность какой-либо помощи. А по негустым зарослям, лежащим между нами и спасительным оврагом, торки открыли миномётный заградительный огонь.