Так я воспринимаю и нынешнюю культуру дейтинга (онлайн-знакомств). Используя для выбора свайп в приложении, желая получить «услугу по требованию» и «короткий путь к счастью», мы строим миллионы отношений без фундаментов. Мы начинаем с чего-то, что неплохо выглядит снаружи, и, пока нас это устраивает, пытаемся подогнать под это строение фундамент. Конечно, это снова упрощение, ведь благодаря дейтинговым приложениям и сайтам вроде Tinder и Bumble произошло много хорошего. На самом деле моя сводная сестра после болезненного развода нашла своего нового мужа на Tinder, и они счастливы вместе. Но это два взрослых сорокалетних человека, прошедших через трудный процесс разрыва, знающих, что именно они ищут, приложивших для этого усилия и построивших крепкий фундамент. Всегда есть исключения из правил, и каждый человек на планете заслуживает любви, но одним из эффектов культуры свайпа стало то, что нас постоянно тренируют и иногда даже призывают строить несколько домов одновременно. В наше время приемлемо, и даже принято, иметь эмоциональную и физическую близость с несколькими людьми одновременно. Нужно понимать, что каждое из этих социальных движений или институтов обладает собственным набором правил и ограничений и нам следует выбрать что-то подходящее для себя. Правда, по моему убеждению, всем нам дано определенное количество сил и времени и мы должны определить, куда их потратить, ибо растет только то, что поливают. Что мы решим построить, то и будет построено. Вы когда-нибудь нанимали бригаду строителей, которая берется за одновременную постройку четырех-пяти домов? Я нанимал. Они плохо работают, потому что их внимание рассеивается и притупляется с каждым новым домом. А начинается-то все круто. Рабочие вовремя появляются на площадке, трудятся до пота несколько недель подряд, а потом, мало-помалу, по мере добавления в график новых объектов всё с большей неохотой выполняют свои обязанности. Качество снижается, и процесс в результате занимает в два раза больше времени и обходится вдвое дороже. Но повторюсь: в конце концов, у всех разные представления о домах, и как мы решаем их строить — это наше личное дело. Просто мне хотелось бы видеть как можно больше крепких, надежных зданий, способных пережить любой шторм.
У меня есть радикальная идея. Что, если вместо того, чтобы строить отношения снаружи внутрь, мы строили бы их изнутри наружу и тратили бы больше времени на «исследование личности» — пытаясь понять, из чего она состоит?
Ведется множество дискуссий (особенно среди мужчин), помогающих нам разобраться, в чем именно заключается исследование личности. С самого нашего рождения старые диснеевские фильмы, да и все остальные кинохиты, воспроизводящие «правильную» мужскую картину мира, повторяют мысль о том, что найти свою любовь мужчина может, выручив из беды принцессу. И напротив: большинство романтических фильмов до недавнего времени обучали женщин тому, что они должны исцелить и «спасти» своего странноватого, но очаровательного мужчину, чтобы он в конце концов смог стать в полной мере собой. Готовый рецепт стихийного бедствия: двое спасителей ищут, кого бы спасти, при этом оба совершенно ничего не знают о себе. Это создает проблемы по многим причинам, и хотя существует множество книг и историй, рассказывающих, как это вредит женщинам, я думаю, важно также указать, какой ущерб все это наносит мужчинам.
Библиотеки забиты исследованиями о том, как именно женщины и мужчины понимают любовь. Но лишь малая часть из них действительно поможет разобраться в том, чем любовь является. Похоже, мы воспринимаем любовь только посредством образов, которые нам транслируют медиа. И описываем ее в терминах, определенных женщинами и для женщин. Ведь слово «любовь» — женского рода. Хотя мы знаем, что есть и «ее», и «его» способы любить.
В 1980-х годах социолог Кэти Гринблат опрашивала в колледже женщин и мужчин, состоящих в серьезных отношениях (но при этом незамужних/неженатых). Она задавала им вопросы: «Как вы понимаете, что любите этого человека?» и «Как вы понимаете, что этот человек любит вас?». Эти «добрачные» ответы были различными. Мужчины «знали», что любят своих подруг, так как хотели многое сделать для них, с готовностью шли на жертвы, соглашались поменять свои жизненные планы ради их счастья и даже, по словам одного парня, охотно «бросали все и среди ночи ехали на машине три часа под снегопадом, потому что она испугалась паука в ванной». Женщины же «знали», что любят своих мужчин, потому что «хотели заботиться» о них.
Со вторым вопросом — немного лучше. Мужчины «знали», что их подруги любят их, так как чувствовали их заботу и могли открыто выражать свои чувства. А женщины «знали», что мужчины их любят, так как мужчины были готовы ради них на героические жертвы. Совершенная симметрия: женщины знали, что они любимы, так как находили в мужчинах то, что сами мужчины считали проявлениями своей любви, и наоборот.
Перемотаем немного вперед. Исследовательница далее опросила двадцать пять пар, состоящих в браке более десяти лет; она задала им те же вопросы, но добавив один новый: «Сомневались ли вы когда-нибудь в том, что супруг/супруга любит вас, или в том, что вы любите его/ее?». И тут ответы разошлись довольно интересным образом. Женщины не сомневались в своей любви к мужьям, но не были настолько же уверены в том, что мужья всё еще любят их. А мужчины, напротив, были уверены в чувствах жен, но выражали сомнение в собственных чувствах по отношению к ним.
Удивительно — и немного пугающе. Почему так? Что ж, давайте немного поразмышляем о браке. Брак во многих аспектах «одомашнивает» любовь; он приводит ее в дом и делает более «прагматичной». С ним исчезает дух авантюризма, ведь довольно трудно гнать ночью три часа по пурге, чтобы успокоить своего партнера, когда вы спите в одной постели. Так что в гетеросексуальном браке (вроде моего) совместная жизнь и быт поддерживают «ее» способ любить и лишают смысла «его» способ. Насколько часто связи и браки распадаются из-за того, что пропадает «страсть»? Из-за того, что надоедает и порой вовсе исчезает секс либо супруги всё больше ощущают себя соседями, а не любовниками? Будучи женатым уже семь лет, я могу сказать без сомнения: случалось, что я скучал о духе авантюризма и вспоминал моменты расставания и ожидания встреч с любимой, когда мы только начинали встречаться. Я скучаю по тому чувству, которое испытывал, когда она писала мне СМС или звонила, когда я готовился пригласить ее на свидание. Как я страдал без нее, когда мы разъезжались далеко или она не находила времени встретиться со мной. Я помню эндорфиновое опьянение молодой любви и то, как мое тело и мозг отвечали на ее запах и прикосновения к ней. Однако довольно просто сконцентрироваться на утраченном, забыв обо всех приобретениях, полученных мной в браке. Очень легко отвлечься и сосредоточиться на том, чего у нас нет. Брак особенно уязвим в наше время, когда миллионы аккаунтов в соцсетях наполнены фотографиями и видеороликами людей, которые, как нам кажется, разобрались с этими проблемами, выглядят счастливее нас, имеют больше секса и живут такой жизнью, о какой мы только мечтаем. Просто вспомните первые шесть месяцев карантина. Сколько ваших знакомых пар или публичных личностей расстались? Казалось, каждую неделю очередная уважаемая пара заканчивает отношения. Чем слабее фундамент, тем легче ветрам жизни снести дом.
Ясно, что нам нужно многое поменять. Вероятно, нам следует меньше воспринимать любовь как элемент оперного спектакля и постараться больше видеть в ней внутренние переживания отношений и близости, то, что раскрывается не в героическом самопожертвовании, а в повседневных, практических делах. Это мы и должны романтизировать. В конце концов, все эти мелочи в действительности являются очень большими и важными. Проблема в том, что нас, мужчин, постоянно обстреливают образами, заставляющими нас думать, будто мы хотим того, чего на самом деле не хотим. У этого дома, выстроенного за неделю на съемочной площадке, нет фундамента.
Нынешняя ситуация создает иллюзию — иллюзию выбора лучшего, бесконечных возможностей и вечного счастья. Честно говоря, я очень рад тому, что пропустил глобальный бум онлайновых знакомств: могу представить, сколько времени я потратил бы на короткие и пустые развлечения, предоставляемые приложениями для знакомств, подозрительно похожими на онлайн-игры и эксплуатирующими наши дофаминовые рецепторы при помощи принципов случайного вознаграждения (звучит знакомо?). Приложения вроде Tinder в основе своей используют достижения науки — чтобы зацепить нас теми же способами, что азартные игры и порнография. Этими же инструментами оперирует казино, сутки напролет удерживая возле одноруких бандитов людей, надеющихся на тройную семерку. Эти же приемы заставляют нас тратить часы на бессмысленное пролистывание ленты в Facebook◊, Instagram◊ и TikTok. Приложение для знакомств позволяет вам состоять с кем-то в отношениях и одновременно искать кого-то еще, и все это — на вашей ладони; это дает ощущение, что сбежать — закончить отношения — очень просто, в тот же миг, как бабочки улетят и жизнь начнет давить всерьез. Слишком многие люди делились со мной подобными историями. Я даже слышал, что сейчас нормально на первом же свидании отойти в туалет, чтобы посмотреть другие варианты. Есть кое-что и похуже. Моя подруга-психолог рассказала мне, что к ней стали приходить клиенты, столкнувшиеся с неким новым феноменом — мозговым свайпом — при знакомстве или даже просто при встрече с кем-то на улице. Связь «палец — мозг» стала настолько сильной, что люди мысленно свайпают влево или вправо, встречая человека в реальной жизни! При этом ведутся исследования проблемы, известной нам под названием «паралич выбора»; она возникает, когда мы имеем слишком много вариантов. При наличии огромного ассортимента человек, сделав выбор, с большей вероятностью станет сомневаться в его правильности, жалеть о своем решении или испытывать угрызения совести. Он никогда не удовлетворится таким выбором, потому что где-то на задворках его будет беспокоить вопрос: а не мог ли я выбрать что-то получше?
Но я верю: надежда есть, потому что есть отношения, из которых не удастся сбежать, которые можно выбирать, не опасаясь будущих сожалений, которые нельзя просто смахнуть движением пальца, — это отношения с самим собой. Они точка отсчета, фундамент дома, который должен устоять перед испытанием временем; это та часть дома, которой мы редко уделяем достаточно внимания, которую не видно с первого взгляда и которая поддерживает отношения с нашим партнером.
В 2008 году я снялся в до смешного дрянном ужастике, где мой персонаж, его девушка и группа их друзей в результате кораблекрушения оказались на острове и там их, конечно же, одного за другим сожрали полулюди-полуобезьяны. Это был эпичный провал. Продюсер умудрился продать этот фильм студии, показав им только трейлер; увидев же картину целиком, покупатели отказались от сделки, заявив, что фильм плохой, а игра актеров ужасная (не могу не согласиться). Продюсер, вместо того чтобы исправить ошибки или переснять часть материала, решил все выкинуть и переделать целиком заново. В тех же декорациях. Практически с тем же сценарием.
Подошло время снимать фильм снова — с новым режиссером, некоторыми заменами в актерском составе, под новым названием и с молодой шведской актрисой в главной роли (то есть в роли подруги моего персонажа). Этой актрисой оказалась Эмили Фокслер, моя будущая жена. Предопределение? Судьба?
Ни то ни другое. Я должен был отказаться сниматься в этом ремейке после того, как узнал, что платить будут наличными, что я не должен сообщать об этом Гильдии киноактеров и что место съемок — частный пляж панамского наркобарона. Но тем временем мы с Эмили успели встретиться на вечеринке, устроенной продюсером наших двух великих фильмов. Тогда мне просто представили ее и ее тогдашнего молодого человека (который тоже пробовался на роль, которую потом получил я), однако момент нашей встречи крепко запечатлелся в моей памяти, как будто это произошло вчера. Позже судьба (таки да) предоставила нам и другие шансы встретиться, и таким образом из этих двух ужасных проектов смогло выйти хоть что-то хорошее.
В августе 2011 года я находился в полном раздрае. Меня только что бросила девушка, я ночевал на диване у своего друга и испытывал полноценный кризис первой четверти жизни. На той неделе меня вызвали на пробы для рождественской рекламы магазина JCPenney. Я редко соглашался на пробы для рекламы, потому что ненавидел это ощущение стада — когда ты сидишь в одной комнате с еще пятьюдесятью другими парнями, один в один похожими на тебя. Я не испытывал удовлетворения от таких съемок и редко вызывался в них участвовать. Но в этот раз я почему-то согласился; впрочем, когда ты чувствуешь себя полным дерьмом, что может быть лучше, чем оказаться в толпе других парней, способных сыграть в разных версиях твоей истории? Так что я пришел на эти пробы (с опозданием, так как втайне хотел пропустить их) и там увидел ее — прекрасную женщину, с которой пересекался в городе в последние несколько лет и с которой познакомился на той вечеринке у продюсера. Была ли наша новая встреча предначертана судьбой? Вспыхнули ли искры на этот раз?
Нет и нет. Встреча прошла в духе «Привет, как дела?» — «Нормально, а твои?» — «Мои тоже ничего. Классно, удачи тебе». — «Ага, и тебе». Позже я узнал, что за неделю до этого Эмили рассталась со своим парнем, как и я со своей подругой, и ни один из нас не был тогда в нормальном состоянии разума и чувств. Так что мы зашли на пробы вместе, я изобразил максимально счастливое лицо, и затем каждый из нас отправился своей дорогой. Я не получил ту работу. Эмили получила. И мы не пересекались еще целый год. С точностью почти до дня.
Весь год, прошедший между тем разговором на рекламных пробах и следующей встречей, я представлял из себя, по большей части, ходячее противоречие. С одной стороны, я собирался провести этот период, глубоко погружаясь в свою веру и испытывая невероятные духовные переживания на пути к Богу — пути, по которому никогда раньше не ходил. С другой стороны, я хотел так же глубоко погрузиться в изучение сценариев мужественности, попробовать разные мужские роли и посмотреть, что из них мне подходит. Я ощущал потерянность и пытался найти себя. Я проводил духовные собрания, одновременно зависал с женщинами, а потом оглушал себя порнографией. Тот год, на который теперь я смотрю как на наиболее мощный духовный период моей жизни, начался с обычного когнитивного диссонанса между тем, кем я был в своей основе, кем я собирался стать в соответствии со своей верой и кем пытался казаться как мужчина.
По правде говоря, лучше всего охарактеризовать этот период моей жизни я смогу, рассказав о пешем походе по Европе, который мы предприняли с одним из моих лучших друзей, Трэвисом. Примерно через шесть месяцев после разрыва я решил, что пора кончать с попытками быть «хорошим парнем» и надо становиться таким же, как все парни моего возраста (или, как минимум, таким, какими они были по моему мнению). Я хотел делать то же, что и они, — не отказываться от случайного секса, пить алкоголь, курить травку, встречаться с несколькими девушками сразу и все такое прочее — без малейших угрызений совести. Проблема состояла в том, что многие из этих вещей вызывали у меня дискомфорт. Я никогда не умел встречаться с несколькими девушками сразу и никогда прежде не напивался и не накуривался. Но в двадцать шесть лет наконец решил отбросить сомнения.
Тем летом Трэвис снимал небольшой ужастик в Тбилиси (в Грузии). Трэвис — один из тех парней, на которых я дико хотел быть похожим. Симпатичный блондин, поджарый и абсолютно беззаботный. Я серьезно, поищите его в Сети — полное имя Трэвис Ван Винкл — и вы поймете, о чем я. Он делал что хотел и когда хотел, и женщины любили его за это. Чем не идеальная компания для того, чтобы отправиться на поиски приключений? Мы решили, что я встречусь с ним в Грузии, мы соберем рюкзаки и двинемся через всю Европу, оттягиваясь на славу. За день до того, как вылететь из Тбилиси, мы рассматривали карту, и мне в голову пришла весьма вдохновляющая идея. Я сказал: «Слушай, Грузия ведь расположена недалеко от Израиля, а я всегда хотел посетить храм бахаи в Хайфе. Как насчет того, чтобы начать там, потом перелететь в Грецию и оттуда пуститься в путешествие по Европе?» Дело в том, что Трэвис тоже читал Писания вместе со мной и в то время сам находился в духовных блужданиях и поиске более глубокой связи с Богом. Это ли не лучший способ начать чисто мужской поход? По-моему, духовный центр моей религии — прекрасное место для того, чтобы положить начало путешествию, в котором мы планировали отдаться всему, что обычно считается не очень духовным.
Обдумывая поездку, мы первым делом заключили важное соглашение, потому что оба были молодыми актерами, работающими от гонорара до гонорара. Согласно ему, единственная причина, которая может прервать нашу четырехнедельную вылазку, — это получение одним из нас роли. Но учитывалась не любая роль, а контракт не менее чем на десять тысяч долларов — именно такая сумма превышала затраты на путешествие для нас обоих. Шансы на такую работу были ничтожны — ведь актер получает контракт в среднем после одной пробы из ста, а пробы по записи, сделанной в поездке, еще менее результативны. Так что мы ударили по рукам, понимая, насколько мала вероятность подобного предложения, и укрепились в своих намерениях начать с Израиля.
ebooksa