Стартап

— «Светит незнакомая звезда», — Павловский победно смотрел на Горелика, — «А удача — в награду за смелость»! Да, Петька?

И грянули. Пели все, кроме Питера и Лазара: первый сидел задумавшись, второй улыбался, не зная слов. У Маши оказался красивый контральто.

Вдруг девушка прекратила петь, снова достала зеркальце и посмотрелась в него.

— А что бы Вы сделали с выигрышем, если бы его отдали?

— Цветов бы купил. На все деньги.

— Мне?

— Вам.

— Скажите, Пётр, — глядя в глаза Горелику спросила Маша, — как я выгляжу?

— Вы — прекрасны! — не раздумывая ответил Питер и махнул очередной стакан.

Потом был провал.

24

Питер открыл глаза и тут же закрыл их — в голове зазвенело так, будто рядом с размаху ударили железякой в лагерный рельс. Было больно смотреть даже на слабый свет, пробивавшийся сквозь плотные шторы. Когда же он успел так напиться? Как они добрались домой? Хорошо, что хоть проснулся в кровати, а не в машине или на лавочке.

Шторы… Стоп. Какие шторы? В его комнате на окнах были жалюзи! Горелик снова открыл глаза, пытаясь понять, где он, и почувствовал, что на него смотрят. Питер медленно повернул голову: шкаф с зеркалом в дверце, прикроватная тумбочка с ночником и недопитым бокалом вина… Где он?

Поворот чугунной головы в другую сторону дался с огромным трудом, и тут рельс внутри загудел с новой силой: на него смотрела Маша. Она лежала рядом, на боку, упёршись локтем в подушку, подперев щёку ладонью, и задумчиво глядела на Горелика. Её обнажённые плечи ослепили Питера. Он в ужасе закрыл глаза.

Допился. До галлюцинаций допился. Но почему видения такие отчётливые? Так не бывает. Он снова открыл глаза — Маша не исчезла, она по-прежнему лежала рядом с ним на кровати и смотрела на него.

— Проснулся? — спросила девушка. — Доброе утро.

— Д-доброе… — выдавил Питер. Он судорожно соображал, что сказать.

Маша встала с кровати и, запахнувшись в простыню, подошла к окну. Пользуясь тем, что его не видят, Горелик засунул руку под одеяло и ощупал себя — он лежал абсолютно голый. Позор…

Девушка рывком распахнула шторы — нестерпимо яркий свет, ворвавшийся в комнату, заставил Питера прикрыть глаза рукой. Из-под ладони он смотрел, как Маша потянулась, подняв над головой сцепленные в замок руки: узел на простыне развязался, и ткань бесшумно соскользнула на пол.

В солнечных лучах фигура девушки казалась высеченной из камня, сквозь которую волшебным образом проходил неведомый свет. Маша никак не отреагировала на внезапное своё обнажение — она подошла к креслу, подняла с него длинный шёлковый халат и надела его.