Золотой лев,

Канюк сделал два быстрых отчаянных кивка, которые заставили Алину взвизгнуть, отскочить назад и захихикать. - Будь осторожен со своим клювом, уродина. У моего принца не было бы времени на одноглазую наложницу!’

Она снова подошла к нему, присела на корточки у его ног и взялась за подол его черной джеллабы. - ‘Так что же ты прячешь под этим? - спросила она, медленно приподнимая подол, обнажая все больше и больше его низ его ног, а затем и бедра. - Фу!- воскликнула она, и лицо ее исказилось от отвращения. - Кожа у него красная, чешуйчатая и ужасно воняет.’

Раздались вопли ужаса от других девушек гарема, которые теперь подбирались ближе, поскольку их любопытство пересилило страх.

Лицо Канюка за маской горело от унижения и стыда, и еще хуже было то, что настойчивое раздражение, исходившее от его культи, становилось все более сильным. Его сердце бешено колотилось, а дыхание становилось все короче и глубже, так что он начал бояться, что не сможет набрать достаточно воздуха в легкие через скудную дыру в маске. Он понял, что его легкие не болели, даже когда его дыхание усилилось, и не было никакой другой боли в его теле. Единственное, что он мог чувствовать, - это зуд.

Теперь раздался еще один негромкий визг, когда Алина подняла его джеллабу достаточно высоко, чтобы показать опустошение, вызванное огнем между ног Канюка. - Смотри!- она окликнула остальных девочек. - Это не мужчина и не женщина. Но вот это’ - и теперь она очень осторожно коснулась пальцами сырой кожи, обтянувшей обрубок Канюка. - Это похоже на маленькие розовые бутоны, которые приносят нам такое наслаждение, не правда ли? Интересно, доставляет ли это удовольствие и уроду?’

Канюк хотел вонзиться в нее сам, но у него уже ничего не осталось. Он хотел схватить ее в свои объятия, но у него была только одна рука, и использовать ее означало бы неминуемую смерть. Все, что мог сделать Канюк, - это стоять на ногах, которые, казалось, в любой момент могли рухнуть под ним, пытаясь сдержать резкие толчки и подергивания бедер, которые, казалось, происходили сами по себе, пока любимая игрушка Джахана рассматривала его, а другие гурии смотрели на него.

Он не мог видеть их всех через отверстие для глаз, и поэтому с птичьими движениями, которые становились все более естественными для него, Канюк метался головой, сосредоточившись на одном прекрасном лице, или на одной пухлой паре грудей, или на одной совершенно крошечной талии, изгибающихся бедрах и мягком, манящем животе одновременно. За всю свою жизнь он ни разу не видел таких женщин, потому что это были самые ценные вещи для мужчины, который мог иметь все, что хотел, и выбирал их только для того, чтобы возбуждать свои страсти. Если бы он наткнулся на такую коллекцию призов всего лишь несколькими месяцами раньше, он бы изнасиловал их всех, насытившись одним-единственным, потакающим своим слабостям женским пиршеством.

Но теперь Канюк ничего не мог поделать, только молча стоял, а напряжение все нарастало и нарастало в нем. Алина посмотрела на него с чем-то близким к профессиональному любопытству и задумчиво произнесла вслух: - "Интересно, смогу ли я заставить его почувствовать то удовольствие, которое испытывает настоящий мужчина или женщина? - Она надула на Джахана свои знойные губки и взмолилась: - Пожалуйста, можно мне поиграть с ним, господин?’

Магараджа снисходительно рассмеялся и сказал: - "Нет, ты не можешь этого сделать. Я хочу, чтобы ты играла со мной. Иди сюда и напомни себе, как выглядит настоящий мужчина. - Он взглянул на охранников и сказал: - Уберите его. - И Канюк был отведен, обиженный и униженный, обратно в свои покои. С тех пор Канюк не видел Джахана, и уж тем более не был допущен обратно в гарем, но теперь звук голоса Алины пробудил в нем все чувства, которые она вывала в нем, и он снова почувствовал себя незащищенным, как будто его расчленение было видно всему миру, и гнев смешался со стыдом за то унижение, которое он перенес.

- Повернись, уродина! - крикнула Алина. - ‘У меня есть кое-что для тебя!’

Канюк сделал, как ему было велено, и поднял голову, чтобы поискать источник голоса. Над ним на уровне первого этажа тянулась открытая галерея, слишком высокая, чтобы кто-то мог дотянуться до нее отсюда, со двора. Он предположил, что его функция заключается в том, чтобы обеспечить наблюдательный пункт, с которого охранники могли бы наблюдать за заключенными внизу. Но теперь единственными его обитателями были Джахан и Алина, чье лицо было полностью скрыто под вуалью, потому что ни одному настоящему мужчине, кроме ее хозяина, никогда не позволялось видеть ее. Действительно, то, что ее вообще выпустили из гарема, было необычайным знаком благосклонности.

- Смотри!- окликнула она его. Она вытянула перед собой обе руки, и Канюк увидел, что она держит длинный тонкий меч, изогнутый на конце - ятаган. - Используй его хорошенько, уродина, и мы, возможно, еще встретимся.’

Алина наклонилась вперед так, что ее руки оказались за низкой стеной галереи, и уронила меч на пыльную землю перед ним. Канюк поднял его, и теперь к нему обратился Джахан.

- Отойди назад, в центр двора. Оглянись на ворота, через которые ты вошел. Скоро эти ворота снова откроются, и в них войдет другой человек. Он и есть убийца. Он был приговорен к смерти. Так что убей его.’

- Убей его!- Эхом отозвалась Алина, словно женщина, которая жаждет крови так же сильно, как и любви.

Канюк стоял на цыпочках, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, но не слишком далеко, чтобы помешать ему двигаться. Впервые за много месяцев он почувствовал себя сильным, способным – его переполняло отчаянное желание показать себя перед прекрасной женщиной на галерее, показать ей, что, несмотря ни на что, он все еще мужчина.

Через несколько секунд ворота приоткрылись, и невидимые руки вытолкнули осужденного во двор. Он был маленький и тощий, одетый только в тряпку, обвязанную вокруг талии и между ног, чтобы прикрыть его скромность, и с тонким покровом жестких седых волос на голове. И все же глаза, устремленные через двор на Канюка, были наполнены не тем страхом, который он привык видеть, а нескрываемой злобой человека, который был плох до мозга костей.

Канюк видел, как его добыча оценивающе смотрит на него и ищет слабые места. Найти их было нетрудно. Без левого глаза и руки, с клювом, закрывающим половину поля зрения, он был отчаянно уязвим с одной стороны своего тела. И действительно, старик с удивительной быстротой метнулся влево от Канюка. Канюк попытался повернуться, чтобы проследить за движением человека, но был слишком медлителен и потерял его из виду, когда тот пронесся мимо.

- Сзади тебя! - взвизгнула взволнованно Алина.

- Повернись, - крикнул Джахан вниз.