До сих пор никто не бросил им вызов. Внизу Тео увидел ленту ручья, темную массу леса и огни форта вдалеке. Где-то еще армия Уильямса будет заряжать свои мушкеты и трогать свои счастливые талисманы. Некоторые из разведывательных рот уже начали свое продвижение к французским позициям. Он прибавил шагу, не обращая внимания на боль в усталых ногах.
- “Qui va?”- раздался голос из темноты.
Тео замер. Он внимательно оглядел дорогу впереди, пытаясь понять, откуда донесся голос. - “C"est Jacques” - сказал он как можно небрежнее.
- Что случилось? Мы слышали выстрелы.”
- Лодка с английскими солдатами пыталась подняться вверх по ручью. Мы оказали им теплый прием. Тео сунул руку в карман пальто и вытащил маленькую фляжку с бренди, которую держал в руке. Он встряхнул ее так, чтобы часовой услышал, как внутри плещется жидкость. - “Я пришел выпить за нашу победу.”
Часовой остался в укрытии. Но он, должно быть, замерз и испугался, а обещание выпить было слишком сильным, чтобы устоять. - Он поднял голову. Легкое движение, едва различимое в темноте. Достаточно, чтобы выдать свое положение.
Томагавк Моисея пролетел в воздухе и раскроил французу череп между глаз. Тео бросился вперед и перерезал ему горло, прежде чем тот успел вскрикнуть.
- “Возможно, он был единственным, - с надеждой прошептал Тео. Восточный горизонт скрывался за громадой горы, но рассвет был уже не за горами.
Каменные осколки вырвались из скалы рядом с его лицом. Они поцарапали ему щеку и рассекли лоб; одна чуть не попала в правый глаз. Он бросился на землю. Вторая пуля пролетела через то место, где он только что был, и ударилась о скалу, осыпав его еще большим количеством осколков.
- “Они видели нас, - сказал Моисей.
Спрятаться было негде. Утес был их единственным пристанищем для защиты. Тео пробежал несколько шагов к углублению в скале, где небольшой навес обеспечивал хоть какую-то безопасность. Он распластался на поверхности утеса. Он был в ловушке. Если он спустится вниз, то подставит себя под огонь солдат наверху. Если он попытается идти дальше по тропинке, то попадет под залп свинца.
Внизу рейнджеры начали оживленную перестрелку. Некоторые из них нашли скалы или утесы, чтобы укрыться за ними, откуда они могли бы прицелиться во французских защитников. Но слишком многие находились на открытом месте, где их единственной надеждой была неточность французских мушкетов. Некоторые выжили. Еще больше погибло.
- “Мы не можем здесь оставаться!- Крикнул Тео Моисею, втиснувшемуся в ложбинку рядом с ним.
Моисей поднял бровь. - “Неужели ястреб Сиумо думает, что может летать?”
- “Я могу подняться.”
Тео повернулся, отчаянно прижимаясь к камню. Он потянулся вверх, нащупывая места, где можно было бы ухватиться. Одна его рука сомкнулась вокруг каменного набалдашника, пальцы скользнули в трещину. Он пошарил ногой и нашел твердую опору.
Моисей удивленно посмотрел на него. - “Когда ты встретишься с предками, скажи им, что я сказал, что ты сумасшедший.”
Абенаки вынырнул из-за ложбины, опустился на колено и быстро выстрелил, чтобы прикрыть подъем Тео. Раздался крик, но Тео его не услышал. Он уже начал подниматься. Скала была твердой и почти отвесной. Но целая эпоха зим взяла свое. Лед растрескал ее; талая вода создала крошечные, почти незаметные углубления. Этого было достаточно, чтобы его отчаянные пальцы вцепились в нее.
Он чувствовал бесконечную пустоту внизу, словно тяжесть вокруг его лодыжек. Скала в этом месте выступала из склона горы, нависая над тропинкой. Если он упадет, то это будет долгое падение до самого берега. Он закрыл свой разум от опасности. Он не заметил, как мимо пролетели пули. Все его внимание было сосредоточено на подъеме, на четырех маленьких точках, где его руки и ноги соприкасались со скалой. Они были всем, что привязывало его к этому миру. Ветер дергал его за волосы. Пустота, казалось, засасывала его назад, как будто сама гравитация была оскорблена его самонадеянностью. Каждое движение грозило катастрофой, каждое решение было актом веры. Он не мог сказать, выдержит ли захват его вес, пока не брался за него.
Он не знал, как далеко забрался. Он знал, что огонь рейнджеров ослабел, но не мог сказать, было ли это потому, что они побеждали или умирали. - Он поднял голову. То, что он увидел, вселило в его сердце больше страха, чем пули, скала или что-либо еще в ту ночь. Небо начало светлеть. Оно превратилось из черного в пурпурное, а над горой появилась темно-синяя полоса. Начинался рассвет.